— Знаешь, нормальная реакция — это послать подарок или хотя бы поздравить, — говорю я с легким раздражением в голосе. Я знаю, что Джуд хотел помочь, но я, черт возьми, взрослая женщина. И Каллахан был моим лучшим шансом найти Мейсона, так что если для этого нужно было выйти за него замуж, то я так и поступила. Почему я должна была оправдывать свои действия?

Я заканчиваю обматывать руки лентой, вдеваю их в перчатки, затем проскальзываю под веревкой и выхожу на ринг.

— Нормальная реакция на то, что твоя подруга вышла замуж за одного из самых опасных мужчин в Розуэлле, — это сказать ей, что она ведет себя как идиотка. — Джуд засовывает руки в перчатки и поднимает их, чтобы я могла размяться. Он смотрит на меня каменным взглядом. — А ты ведешь себя как идиотка.

Мой первый удар застает его врасплох, и он поглощает удар с приглушенным рыком.

— А ты ведешь себя как придурок. — Я наношу еще один удар, на этот раз с меньшей силой. Я не хочу потянуть мышцу только потому, что злюсь на одного из своих лучших друзей.

Мы погружаемся в привычную рутину, и вскоре уже спаррингуем. Я отказываюсь разговаривать, вместо этого направляя свою фрустрацию по отношению к Джуду, Каллахану, Мейсону, всем остальным в свою тренировку. Пот стекает по моей спине и по виску, капая в глаза и вызывая жжение. Я шиплю и вытираю лоб рукой. Джуд останавливается, его грудь тяжело дышит, а пот темнеет на его серой майке. Я тяжело дышу, физическая нагрузка уменьшила мою враждебность. Хотя и лишь на долю.

Джуд готовится к новому удару, подпрыгивая на носках, когда подходит ко мне. И тут он просто открывает свой чертов рот.

— Я лучше буду тем придурком, как ты так любезно меня описала, и столкнусь с твоим гневом, чем позволю тебе умереть, потому что никто не сказал тебе, что ты совершаешь чертову ошибку.

Я замираю, его горячие слова ошеломляют меня настолько, что я едва успеваю уклониться от его правого хука. Он попадает мне в ребра. Я слышу, как из меня вырывается вздох, и сгибаюсь пополам, обнимая себя за грудь, но боль, пронзающая мою грудь, — это следствие его слов, а не его удара.

— Дыши глубоко. Все будет хорошо. — Джуд кладет руку в перчатке мне на спину и наклоняется. Он поглаживает меня рукой, вероятно, считая это успокаивающим жестом, и я вдыхаю воздух, выпрямляясь. Но я не могу встретиться с его взглядом.

— Это говоришь ты, — выдыхаю я. Цифровые часы на дальней стене показывают, что прошло всего сорок пять минут, но я не могу больше находиться рядом с ним. — Мне нужно идти.

Я опускаю взгляд и поднимаю веревку, но замираю, увидев холодного как камень Коэна, пристально смотрящего на Джуда. В его темных глазах вихрятся гнев и злоба, а челюсть дергается. Я практически слышу ядовитые слова, которые он хочет выплеснуть на моего друга.

Я качаю головой, спрыгивая с ринга, срываю перчатки и бросаю их в сумку. Вытираю лицо и шею полотенцем и перекидываю сумку через плечо.

— Я в порядке, — бормочу я тихим голосом Коэну, который наконец отводит взгляд от Джуда. — Пойду помоюсь. Вернусь через пять минут.

Коэн коротко кивает, а затем снова устремляет свой взгляд на Джуда, который уже покинул ринг и направляется в свой офис.

Женский туалет меньше мужского, так как здесь тренируется не так много женщин, и я направляюсь прямо туда. Там две душевые кабинки и три туалета, и я включаю последнюю душевую. Ловкими пальцами я распускаю косы и собираю волосы в пучок, чтобы они не намокли. Через четыре минуты я одета в удобные серые штаны с манжетами и короткую черную толстовку с капюшоном. Я надеваю чистую пару носков и влезаю в черные сланцы, а затем запихиваю потную одежду в отдельный отсек сумки. К моменту моего ухода душевая едва успела наполниться паром.

Снова доносится приглушенный звук ударов перчаток о сумки. Коэн небрежно прислоняется к входу в туалет и, оттолкнувшись от стены, следует за мной, когда мы выходим. Я машу Дженне, но отказываюсь смотреть в сторону офиса Джуда, вместо этого выходя на холодный январский день. Из темного облачного неба моросит дождь, и я улыбаюсь про себя. Я люблю холод и влагу. Это была одна из причин, по которой я никогда не уезжала с северо-восточного побережья.

Коэн и я добегаем до машины и запрыгиваем внутрь, где Коэн включает обогрев. Мои руки покалывают, когда они оттаивают перед вентилятором, и это напоминает мне, что нужно снова надеть кольцо. Мне нужно привыкнуть к его весу.

— Большое кольцо, — говорит Коэн с водительского сиденья.

Это действительно большое кольцо, а овальный бриллиант просто потрясающий. Мне нравится это кольцо, я даже люблю его, но то, что оно символизирует, разрушает всякое ощущение красоты, которое оно могло бы представлять.

Я киваю.

— Да, большое. — В моих словах есть печаль, которую, я думаю, человек, которого я знаю всего пять минут, не уловит, поэтому я не обращаю на это внимания.

— Итак, — говорит он после неловкого момента молчания, — у тебя есть любимый магазин, где ты покупаешь платья?

Да, мне нужно платье. Для моего первого публичного выхода в качестве миссис Кин. Я не взяла с собой ни одного вечернего платья — зачем мне оно? — но у меня и так не было ни одного. Я хорошо зарабатываю на своих книгах, но это были не такие деньги, как у семьи Кин. Большая часть моего дохода уходит на налоги и счета. Я сейчас работаю над третьей книгой из своей последней серии, и мой редактор ждет следующую часть к концу следующей недели, а последние главы по контракту на написание книги — к следующему понедельнику. Что было проблемой, потому что я не написала ни слова с тех пор, как пропал Мейсон.

— Нет. Я даже не знаю, с чего начать, — честно говорю я. Потому что, серьезно, у кого есть любимый бутик? Я делаю большинство покупок в Интернете, и, поскольку я работаю из дома, большая часть моей одежды — это спортивная одежда.

— Ладно, я знаю одно место, — Коэн переключает передачу и трогается. Туманная зелень проносится мимо, когда мы выезжаем на шоссе, и я прислоняюсь виском к прохладному стеклу. Поездка проходит тихо. Мирно.

Примерно через пятнадцать минут мы съезжаем с шоссе и едем еще несколько миль по главной дороге, пока не въезжаем на парковку. Это похоже