Я не зря сказала крестному, что Пашка научился хитрожопости у Шмуля. О покойниках, как известно, либо хорошо, либо ничего – кроме правды. Но об окончании этой крылатой фразы обычно предпочитают забывать. А правда заключалась в том, что Шмуль был очень хитрожопым. Хотя именно этому его качеству мы и обязаны своим благосостоянием. Без него жили бы на мою зарплату, потому что сам по себе Пашка не поднялся бы выше уровня обычного офисного планктона. Да и то не факт, поскольку моя репутация на начальном этапе строилась тоже на связях Шмуля.

Когда-то очень давно, в первом классе, Пашка подружился с одноклассником Семой, который в свидетельстве о рождении значился как Самуил Бохман. Дома его звали Шмулём или Шмуликом. В советские времена семья Бохманов едва сводила концы с концами, но все изменилось, когда повеяли новые ветры. У руля семейного корабля встала мама Ида Моисеевна, ранее торговавшая рыбой на Кузнечном рынке. Купи-продай было ее стихией, и как только стало можно, она развернулась вовсю. Сначала торгово-закупочный кооператив, потом компания. К концу нулевых пятеро Бохманов: мама, папа, две дочери и старший сын – трудились в ней, не покладая рук, а младшенький Шмулик учился в торгово-экономическом институте, готовясь к ним присоединиться.

Все у них шло прекрасно, пока Бохману-старшему не диагностировали рак. Его повезли на лечение в Израиль, где он и умер. Семья, посовещавшись, решила остаться на земле предков. Все, кроме Шмуля, который категорически отказался репатриироваться. Через год – мы с Пашкой тогда только что поженились – семейство Бохманов в полном составе погибло при ракетном обстреле. Шмуль оказался единственным наследником очень немаленького состояния.

Предприимчивость была у него в крови. А еще какое-то дьявольское чутье на тренды. Причем заранее, когда интерес к чему-то только-только начинал просыпаться. Реанимировав семейную компанию, он занялся именно этим: скупкой товаров, которые, по его прогнозам, должны были вот-вот порвать рынок. Неважно что – одежда, косметика, биодобавки, игрушки. Иногда Шмуль оказывался в пролете, но чаще попадал в яблочко, и тогда десятикратная, а то и более, прибыль с лихвой покрывала убытки. Пашку он взял к себе исполнительным директором, сразу же после институтского выпускного, а потом сделал полноправным компаньоном. Подозреваю, что сначала тот очень сильно тупил, но со временем втянулся.

Года три все было отлично. Нет – идеально! И это не могло не пугать. Потому что тут как с питерской погодой: если она хорошая дольше нескольких дней, жди катаклизма. Так и вышло. Гений по части продаж, Шмуль совершенно не умел ладить с людьми. По сути, Пашка был его единственным другом, с женщинами у него тоже не клеилось. И это еще полбеды, но он умудрился поссориться со своей крышей, решив, что отстегивает слишком много.

Ему намекнули раз, другой: Шмулик, кто жадно кушает, тот рискует подавиться. Шмуль не проникся. Тогда у него случайно сгорела дача. Он призадумался, но выводы сделал неверные. Потихоньку переписав компанию и все свое имущество на Пашку, начал готовиться на выезд. Все туда же, в Израиль. Планировалось, что потом, когда все утихнет, Пашка полученное имущество продаст и переведет ему деньги. И вернет половину акций.

Кстати, я допускала такую мысль, что Пашка мог запросто другана кинуть. Но не успел. За три дня до отъезда машина Шмуля взлетела на воздух – вместе с ним. А на следующий день после похорон серьезные люди пришли уже к Пашке. Тот, находясь под впечатлением, согласился на все их условия. Впрочем, не чрезмерные. Они потребовали всего четверть прибыли, а могли бы нежным рейдерским захватом получить все.

Тут был один тонкий нюанс. Конечно, то, что Пашке досталось по дарственным, в совместно нажитое имущество не входило. Но и половины его собственной доли с лихвой хватало, чтобы стать очень состоятельной женщиной. Тут я Геннадию не соврала – даже после покупки квартиры у меня осталось бы еще и на безбедную жизнь. А вот Пашке по-прежнему предстояло отдавать фиксированную сумму наликом крыше, которая на известном органе вертела перемены его семейного и финансового положения.

Да, Пашечка, ты попал со своей бабой и ее трусами.

Главное – чтобы вместе с тобой не попала и я.

Глава 22

Ближе к вечеру привезли кровать, но обновить ее не удалось. Грузчик напомнил, что матрас после извлечения из вакуумной упаковки должен двое суток расправляться. В инструкции об этом было написано, но кто же читает инструкции, пока что-то не сломается?

Следом приехала кофемашина, и это немного подправило мне настроение. С чашкой карамельного капучино и пакетиком соленых фисташек я устроилась на диване – смотреть слезливую романтическую комедию. Хотя к моему кровожадному настроению скорее подошел бы какой-нибудь адский триллер или забойный экшен.

Примерно на середине позвонила Лилька.

- Ань, привет…

Тон мне как-то сразу не понравился. Прямо на первых двух словах.

- Что-то случилось? – поинтересовалась настороженно.

- Да нет. Просто… Мы когда с Наткой от тебя ехали утром, она как-то очень уж… возмущалась. И Пашку крыла черным матом.

- А что, хвалить его надо было? – удивилась я.

- Нет, конечно. Но ты же Натку знаешь. Она всему ищет оправдание. А если не найдет, то промолчит. А тут прямо аж серной кислотой ссала.

- Может быть, для меня сделала исключение? Подруга все-таки.

- Ну может, может. Но не знаю. Как-то мне это… показалось странным. Решила тебе сказать.

- Лиль, ты к чему клонишь? – я начала злиться. Потому что сейчас меня могла разозлить любая мелочь. – Что это может быть Натка? Поэтому так и пенится – для маскировки?

- Заметь, Ань, это не я сказала.

Да-да, не сказала. Но навела на мысль. Потому что очень давно, еще в институте, Натка к Пашке была неравнодушна. И когда мы с ним только начали встречаться, одно время сильно ко мне попрохладнела. Но потом познакомилась с Иваном, и все потихоньку вернулось на круги своя. А когда осталась без работы и никак не могла найти ничего подходящего, я сама спросила у Пашки, нет ли у них вакансии. Мне и в голову не приходило, что у нее могло