— Борщ тоже зачётный. Но сырники просто улёт! — Глеб протягивает мне пустую тарелку. — А ещё есть?

— Пока нет, но будут, — улыбаюсь, — погоди немного…

Сырники аппетитно шкварчат на сковородке. На нашей кухне пахнет ванилью и чем-то тёплым, домашним. Только так, как пахнет у нас.

Снимаю румяную партию сырников, отставляю сковородку и присаживаюсь рядом с мужем, утыкаюсь ему в плечо носом.

— Может тебе сметану дать?

— Ну уж нет, — мощно работает челюстями Глеб. — Такую вкусноту сметаной заливать? А ты почему не ешь?

— Не хочу, изжога…

— Серьезно? — Глеб отстраняется и смотрит такими испуганными глазами, будто я сообщила ему о геморрагической лихорадке Эбола.

— Да нормально все, — хлопаю его по плечу, — не страшно. Это бывает.

— Точно, все нормально? Раньше не было у тебя.

— Ну раньше не было, сейчас появилось, — чмокаю мужа в пахнущую ванилью щёку. — Глеб, всего двенадцать недель. Еще столько всего будет! Не переживай, все хорошо. Сегодня сам убедишься.

— Да, УЗИ в 15.30, я помню. Все встречи уже перенёс. — Кладет руку мне на живот и говорит склонившись. — Сегодня мы познакомимся. Я-то тебя точно увижу, Андрюха!

— Глеб, ну какой Андрюха! — шутливо щелкаю Глеба по носу. — Это Никитка, мы же говорили об этом.

— Сама сегодня увидишь и поймёшь, что там у тебя вылитый Андрей Глебович. И других вариантов не предвидится.

— А представь, вдруг девочка? — Это моя давняя мечта — маленькая дочка. Но Глеб так искренне все семь лет нашего брака мечтал о сыне, что я подыгрываю ему и, кажется, стала хотеть этого больше него.

— Ну дочка, значит, дочка. Будет у меня моя личная Викуся. Только моя и больше ничья! Да какая разница, главное, чтобы малыш был здоров.

Глеб прижимает меня к себе и целует в висок. Замираю, прижавшись к его тёплому боку. Ловлю это ощущение тихого покоя и счастья.

Кажется, что прошла вечность с момента последнего выкидыша. Когда я ночью выла от боли и отчаяния, прижимая к себе окровавленную простыню, а Глеб пытался вызвать скорую.

И вот недавно две полоски на тесте подарили мне новую надежду и… дикий страх. Первые недели я боялась даже чихнуть. Носила себя, как хрустальную вазу. Я бы не смогла вновь пережить кошмар, который случался со мной уже дважды. Но неделя бегут за неделей, и меня отпускает.

В этот раз все будет прекрасно. И врачи тоже уверены в этом.

— Не переживай, — Глеб будто слышит мои мысли и прижимает меня еще крепче.

— Я и не переживаю. — Поднимаю голову и заглядываю мужу в глаза. Там копошатся золотистые тёплые искорки, и меня накрывает волной нежности. Он тоже счастлив, я чувствую это. С наслаждением прижимаюсь к мощной груди и продолжаю. — Только вечеринку эту я не хочу. Знаешь, будто сглазят. Зачем это все нам нужно?

Глеб обхватывает меня руками, баюкает, как маленькую:

— Ну вот в такую семью ты попала, котёнок. Любой инфоповод — это новые заказы и контракты. Возможность показать товар лицом.

— Я не хочу. Просто сходи со мной на УЗИ, нам скажут, что там Никитка, и мы дома отметим. Я пирог испеку, хочешь?

— Андрюшка там, — Глеб шутливо ерошит мне волосы. — А вообще, если серьезно, — приподнимает меня за плечи и внимательно всматривается в лицо, — я тоже не хочу. Но мы должны это сделать. Ты будешь в голубом платье из коллекции Prenatal, рядом я — в джинсах и поло men casual. Хлопнем шарики, постоим под голубым конфети, сделаем пару фото и поедем домой есть пирог.

— Если на первый скрининг такая вечеринка, что будет на рождение? — слегка ворчу.

— О, на появление наследника модного дома NinaOrlova мамочка закатит такой пир, что все вздрогнут, — слышу в голосе Глеба улыбку, — она уже эскизы детских пинеток и боди сделала. Боюсь, прямо в роддоме придется тестировать их на модели.

— Главное, чтобы ты был рядом, — смеюсь в ответ. — И мама не отправила тебя в командировку.

— Пусть только попробует. — Глеб ласково целует меня в висок и отстраняется. — Всё, Викуся, пора бежать. Ещё куча дел с утра.

+++

Я соврала Глебу. Я очень волнуюсь.

Переживаю, все ли хорошо с малышом. Когда он уходит, начинаю взбивать белки с сахарной пудрой для безе. Чтобы успокоиться и занять себя до визита к врачу.

— Алиса, включи музыку.

Умная колонка выдает мелодичную трель, сегодня я готовлю под Фрэнка Синатру. Чудесно!

У нас есть возможность нанять помощницу, но я не хочу. Я давно распрощалась с честолюбивыми мечтами, красный диплом технолога пищевого производства пылится на полке. Я теперь идеальная домохозяйка.

Когда-то я хотела выйти на работу, и предложения поступали. Но мне было страшно признаться свекрови или Глебу, что представитель семьи Орловых выходит на производство пельменей или булок.

Это же так… Так приземленно и совсем не аристократично.

В общем, я постеснялась, а потом привыкла, втянулась в быт и оставила свои мечты о том, чтобы зарабатывать самостоятельно.

Нина пыталась затащить меня в дизайн или моделирование, но мне это было неинтересно. Зато готовить я люблю, просто обожаю. Особенно десерты!

Свекровь презрительно фыркает и считает калорийность моих шедевров.

А для меня кулинария — и медитация, и творчество.

— Вика, дай ключи от твоей машины!

Меня выдергивает из мира Синатры и белковой пены резкий окрик мужа.

Чуть не выронив от испуга посуду с венчиком, оборачиваюсь. Глеб стоит на пороге. Злой и взъерошенный, как чёрт. Выставил перед собой испачканные руки, на щеке черная полоса.

— И вытереться что-нибудь…

Ойкнув, отставляю будущее безе и бросаюсь к нему с упаковкой влажных салфеток.

— Что случилось?

— Да не знаю, — Глеб яростно хватает салфетки, — с машиной что-то. Значки на приборной панели горят, гул идет. Будто я понимаю в этом… Потом в сервис отгоню, опаздываю. Ключи от своей дашь? — требовательно протягивает руку.

— Мне же в больницу сегодня. УЗИ… — растерянно отвечаю.

— Точно, я забыл, — бьет себя ладошкой по лбу. — Ладно, разберусь. Все, пока!

Даже не поцеловав на прощание, раздраженно отворачивается.

— Подожди, в зеркало посмотри. Нельзя возвращаться… — громко хлопает дверь, но я по инерции продолжаю упавшим голосом, — примета плохая.

Вроде бы ничего страшного не произошло. Только на душе становится гадко и паршиво.

Смотрю на миску, где красиво опадает белоснежная пена, и отчего-то хочется плакать.

Чтобы отвлечься, беру салфетку и иду оттирать дверную ручку, на которой остался отпечаток грязной руки Глеба.

3. Несчастье

Сегодня вечером

Из-за прозрачной двери областной больницы на меня смотрит женщина-администратор. Облокотившись грузным телом на стойку с