— Здравствуйте, мистер Каллахан.

— Здравствуйте, — киваю я и внутренне морщусь.

Не то чтобы я в этом нуждаюсь, но обычно люди (а особенно женщины) при знакомстве относятся ко мне теплее. Мама называет это «каллаханским шармом», и работает он безотказно… но явно не сейчас. Декан Лионетти смотрит на меня так, словно не может поверить, что я действительно явился. И к ямочкам на щеках у нее, видимо, иммунитет — когда я сажусь в кресло, ее взгляд становится еще холоднее.

— Спасибо, что пришли вовремя, — говорит она. — Я хотела сообщить вам об изменениях в вашем расписании.

— Ч­то-то не так?

Мне осталось доучиться один год, и почти все необходимые предметы для получения диплома я уже сдал. Я на математическом факультете, и большинство занятий в этом году будут связаны с цифрами. Нужно только выбрать один или два элективных курса. В этом семестре я записался на морскую биологию: я слышал, что предмет легкий и никаких эссе там, к моей радости, писать не надо. Себ рассказал, что преподавательница — старенькая бабушка, которая почти каждую пару включает документалки National Geographic.

Декан Лионетти смотрит на меня, приподняв серую бровь.

— Да. Это касается академического письма.

Твою ж налево! Я жалею о многом из того, что сделал в прошлом году, — в том числе о том, что забил на учебу. Пишу я ужасно, и все же было очень стыдно завалить на третьем курсе предмет, который я должен был успешно сдать еще на первом.

— Но я думал, из прошлого университета все перешло как есть.

— В основном да. Однако мы внимательно изучили ваши оценки и выяснили, что обязательный курс по письму вы сдали неудовлетворительно. Возможно, в вашем предыдущем университете спортсменам шли на уступки, — она произносит слово «спортсмен» так, словно это название грибковой болезни, — но здесь у нас ко всем одинаковые требования. К счастью, преподаватель предоставил вам место в группе. Курс необходимо пройти в этом семестре: он доступен только осенью.

Вот и уплыла моя морская биология…

Судя по тону декана, она считает меня (да и вообще всех спортсменов) не умнее мешка с камнями. Что за бред! Прошлая осень была всего лишь исключением, обычно я очень стараюсь на учебе. Отец постоянно напоминает нам: спортивная карьера недолговечна. Даже если я успешно вой­ду в НФЛ5 (что я и собираюсь сделать), бо́льшая часть моей жизни все же пройдет вне Лиги.

— Понимаю, — выдавливаю я сквозь зубы.

— Я изменила ваше расписание. Предмет займет место элективного курса. Если у вас возникнут вопросы, обращайтесь ко мне или в администрацию.

Декан встает, намекая, что мне пора, и не давая даже возможности возразить. Я стараюсь скрыть стыд, хотя ушам очень горячо.

Что ж, добро пожаловать в Университет МакКи!

Я глубоко вздыхаю, напоминая себе, почему я здесь. Главное — диплом, потом — Лига.

Нужно только найти способ сдать этот несчастный предмет!

* * *

Вернувшись домой, я первым делом замечаю Себа: тот сидит на полу, скрестив ноги, и распутывает клубок проводов. Я машу ему, бросаю ключи на столик в прихожей и осматриваю нашу новую гостиную. Мы с братьями сняли этот дом на весь год: все-таки будем учиться в одном университете. Кроме Себа и кучи проводов, в комнате почти ничего нет: обитый кожей диван в форме буквы Г, кофейный столик, телевизор на стене. Странно, в объявлении было указано, что дом сдается без мебели. Кажется, я знаю, в чем секрет…

— Это Сандра прислала, — отвечает на мой немой вопрос Себ, указывая на диван клубком проводов. — Чел, который привез вещи, расставил их так, но, если надо, можем передвинуть.

Да наша мама — сама скорость! Уверен: едва она узна­ла, что ее сыновья — двое родных и один приемный — собираются вместе снимать дом, она отправилась в мебельный магазин. К счастью, вкус у нее хороший.

Раздается громкий удар, и мы с Себом, поморщившись, поднимаем головы.

— Обновляет интерьер, — объясняет Себ. — Как прошла встреча?

Я направляюсь на кухню. Сомневаюсь, что в холодильнике полно еды, но, может, найдется хотя бы пиво. Во время сезона я почти не пью, но до начала учебного года еще есть несколько дней.

Та-дам! На одной из полок красуется упаковка из шести бутылок. Рядом стоят контейнер с кусочками ананасов, коробка яиц и — по неизвестной причине — небольшая банка хрена.

Когда Себ заглядывает на кухню, я как раз ударяю ладонью по крышке бутылки, чтобы ее легче было открыть. Крышка отходит с тихим щелчком, и я делаю большой глоток прямо из горла́. Выгляжу я, видимо, таким же взбешенным, каким и чувствую себя, потому что Себ тут же хмурится.

— Ч­то-то случилось?

— Ага. Деканша решила сделать мне мозги. Записала меня на гребаный курс по письму.

— Звучит тупо.

— Еще как! — бурчу я. — Но они посмотрели мои оценки и увидели, что я завалил предмет в Луизиане. Ну, помнишь, когда…

— Помню, — кивает Себ.

Сердце болезненно защемило. Прошлый учебный год был сущим кошмаром по многим причинам, но по Саре я все же скучаю.

Я отпиваю еще пива, осматривая комнату. Здесь большой обеденный стол, прямо как дома в Порт-Вашингтоне, да и сама кухня неплоха: полно места, чтобы готовить полноценные блюда, как рекомендуют тренеры. Одна из дверей ведет на задний двор, где стоят жаровня и пара деревянных стульев. Когда Себ разберется со всем в гостиной, нам даже будет во что поиграть.

— Хорошее местечко, — говорю я.

— Ага, — соглашается Себ. — А деканше ты что сказал?

— А что я мог сказать? П­редмет-то я правда за­валил.

— Но ты на выпускном курсе. И перевелся, чтобы играть в футбол.

— И получить диплом.

— Не поспоришь, — вздыхает Себ.

Удивительно, но родители очень поддерживают мою любовь к футболу — отчасти потому, что папа тоже им занимался. О­н-то знает, сколько для этого требуется сил и старания! К­огда-то отец мечтал, что один из его сыновей пойдет по его стопам, и я оправдал мечту сполна. Больше всего я хочу играть в Лиге — я не представляю жизни без футбола, и точка. Но нас всегда учили, что образование — штука важная. Как бы я ни любил футбол, мне нужен диплом. Да, Купер — прекрасный хоккеист, но отец даже не разрешил ему участвовать в отборе в Хоккейную лигу: боялся, что тот бросит учебу ради спорта и так и не окончит университет. Себ, по просьбе его покойного отца, еще в старшей школе прошел отбор в Главную лигу бейсбола. Однако он решил, что, пока учится, будет играть в любительской команде — и только потом задумается над спортивной карьерой.

— Может, попросишь тренера помочь? Он тебя, можно сказать, украл из Луизианы. Ты нужен ему на поле.

— Предлагаешь стать тем самым «спортсменом, которому все должны»? Как считает деканша.

Себ пожимает плечами и приглаживает растрепанные светлые волосы.

— Может, в этот раз ты все нормально сдашь? Вдруг здесь учеба легче? Да и прошел целый год — со знаниями у тебя тоже стало получше. — Сверху опять раздается грохот, и брат морщится. — И если что, всегда есть Купер.

— Да он невыносим! В прошлый раз, когда я попросил его помочь с домашкой, я его чуть не пырнул.

— Ручкой.

— Я в ответе за свой поступок. Я собирался его пыр­нуть — и даже не жалею.

Себ снова вздыхает.

— Ну, может, найдешь себе другого репетитора? Снова завалить экзамен просто нельзя.

— Не-а.

Осушив бутылку в несколько глотков, я ставлю ее в раковину. Кажется, паника, с которой я боролся еще в кабинете декана, вот-вот нахлынет снова. Я ужасно пишу. Так было всегда. Подстава вроде этой в год, ко­гда я должен начать карьеру квотербека в Лиге, кажется чем-то вроде физической травмы. Только травму я мог бы, стиснув зубы, перетерпеть сезон. А это? Уж извините, тут я был бессилен.

В кухню вваливается Купер, ужасно потный. Он на ходу вытирает лицо футболкой.

— Н­аконец-то собрал стол. Всего за четыре гребаных часа!

— О, да неужели! —