— А Младшая лига считается?

Я усмехнулся.

— Здесь только она и есть. Хочешь поиграть? Ты сможешь отбивать после того, как мы немного потренируемся в подаче.

— Ты будешь смеяться надо мной?

— Да.

Она улыбнулась.

— Что ж, по крайней мере, вы честны, Шериф.

Каждый раз, когда она называла меня «Шериф», я по-новому привязывался к своему титулу. Этот ее голос был подобен теплому сиропу, сладкому и липкому, капающему мне в ухо. Я был бы не прочь услышать «Шериф» шепотом, когда целовал ее в шею.

Эта женщина притягивала меня как магнит.

Когда я наткнулся на нее, распростертую на траве, мне пришлось заставить себя удержаться на ногах. Желание упасть на нее сверху и провести руками по легинсам, облегающим ее подтянутые бедра и попку, идеально подходящую для сжимания, было невыносимым.

Я провел последние четыре дня, напоминая себе, что от нее одни неприятности. Мне не нужна была ее драма, осложняющая мою простую, упорядоченную жизнь. У нее было больше секретов, чем хоумранов у Алекса Родригеса, но один взгляд на нее — и рациональные мысли вылетели в окно. И я был достаточно взрослым, чтобы понимать, что мой член играет здесь главную роль.

Когда дело касалось Люси Росс, я был в ее власти. Я даже прибег к чтению того журнала — как и ожидалось, внутри не было ничего интересного, кроме картинок.

Ни одна женщина никогда не поглощала меня так, даже мама Трэвиса.

Наши с Мелани отношения закончились катастрофой. Та же участь, вероятно, ожидала меня и с Люси, но, черт возьми, она была там, сидела на той скамейке, потому что я не смог отправить ее восвояси.

— Мы собираемся это сделать или как? — рявкнул Трэвис с возвышения питчера.

Я отвернулся от Люси и направился к домашней базе, бросив на него свирепый взгляд.

— Остынь, Трэвис.

— Неважно, — пробормотал он достаточно громко, чтобы я услышал, потому что он знал, что это выведет меня из себя.

— Осторожнее. — Я указал на его нос, затем присел в стойке кетчера за базой.

Едва я был на месте, как он развернулся и запустил мяч в мертвую точку. Жжение сквозь кожу моей перчатки попало в ладонь. Когда он был моложе, я вытягивал руку и встряхивал ее. Показывая, насколько это больно.

Но в данный момент я был слишком раздражен, чтобы раздавать похвалы.

Мне не нужно было вставать, чтобы так же быстро отбить мяч. Он с резким звуком ударился о его перчатку, и он поморщился. Трэвис мог злиться и бросать мяч так сильно, как ему хотелось, но факт оставался фактом: у меня все еще была более сильная рука.

После нескольких подач Трэвис расслабился, и мы вошли в знакомый ритм. Никто из нас не проронил ни слова, пока он обрабатывал свой мяч. Мои мышцы расслабились, и напряжение в плечах таяло с каждым шагом. Было трудно продолжать злиться на этого парня. Мое недовольство им никогда не длилось долго, особенно когда мы играли в мяч.

— Мило. — Я поймал подачу и встал, давая коленям передохнуть. — Теперь давай поработаем над твоей подменой (прим. ред.: тип подачи в бейсболе. Подмена — это основная подача без скорости, часто используемая в арсенале питчера).

— Хорошо. — Он поймал мяч, когда я отбил его назад, и поправил бейсболку.

Прежде чем вернуться на позицию позади домашней базы, я оглянулся через плечо на Люси.

Она подняла лицо к небу, позволяя солнечным лучам заглядывать под поля ее бейсболки. Ее глаза были закрыты, а губы сложились в легкую улыбку.

Красивая. Такая чертовски красивая. К черту журнальные фотографии. Я бы предпочел смотреть на нее на этой скамейке часами.

— Дюк, — рявкнул Трэвис.

Умиротворенное выражение лица Люси исчезло, и она открыла глаза, опустив их на поле.

Я одарил ее ухмылкой, затем вернулся на свое место за домашней базой.

— К чему такая спешка, Трэвис?

— У меня нет целого дня.

— Ты устроился на работу, о которой я не знаю? — На прошлой неделе его уволили с работы в хозяйственном магазине за то, что он не появлялся вовремя восемь дней подряд.

— Нет.

— Тогда расслабься. И давай тренировать подмену. — Я протянул ему свою перчатку.

Он стиснул зубы и бросил мяч, но тот сорвался с места и ударился о сетку.

Как раз напротив того места, где сидела Люси.

Она вздрогнула, но не закричала и не закрыла лицо руками. Как будто она ожидала этого.

Я встал и пошел за мячом.

— Прости.

— Все в порядке, — она понизила голос, — но, может быть, мне лучше уйти.

— Останься. — Не только ради меня, но и потому, что Трэвису в какой-то момент придется научиться справляться с этим. — Пожалуйста.

Люси кивнула.

— Хорошо.

Я подошел к возвышению питчера и поднял мяч.

Трэвис потянулся, чтобы выхватить его у меня из рук, но я отдернул руку прежде, чем он успел к нему прикоснуться.

— В чем проблема? — спросил я.

— Ни в чем. Я промахнулся.

— Не вешай мне лапшу на уши, Трэвис. Это была худшая подача, которую ты сделал за последние недели. Ты не промахнулся. Ты бросил этот мяч именно туда, куда хотел, так что я спрошу еще раз. В чем проблема?

— Ни в чем. Я просто промахнулся. — Его кулаки разжались, а челюсть расслабилась. В конце концов, он, возможно, и смог бы провернуть эту ложь, но его глаза выдавали его. Он смотрел через мое плечо на Люси.

В любой другой день я бы усадил его, здесь и сейчас, и провел тот же разговор, который вел с ним сотни раз. Я не собирался снова встречаться с его мамой. Не важно, как сильно он этого желал. Неважно, сколько раз он умолял.

Мы с Мелани никогда не подходили друг другу.

— Ты хочешь попрактиковаться? — Я протянул ему мяч.

— Да.

— Тогда соберись и давай поиграем.

Он кивнул и опустил взгляд в грязь, а я вернулся к своей базе.

Этим летом мы с Трэвисом тренировались здесь каждую пятницу. Это было единственное утро в будний день, когда у него не было летней школы, что совпадало с моим выходным. Мы проводили вместе несколько часов, прежде чем у него начиналась дневная смена в хозяйственном магазине — только теперь его уволили.

Спорт всегда был нашим коньком. Независимо от того, играли ли мы в игру или смотрели ее по телевизору, у нас всегда было что-то общее. Особенно бейсбол.

В преддверии школьного весеннего сезона я каждое воскресенье работал с ним над его бросками и замахами. Затем в течение сезона мы