Он нахмурился, глядя на меня сверху вниз:

— Тогда давайте выпьем кофе. Я хочу объяснить, что у меня произошло с полицией.

Я чувствовала, что моя оборона слабеет, и это никуда не годилось.

— Кофе пить необязательно. Вы сказали, что не угоняли водный мотоцикл, а презумпцию невиновности никто не отменял.

Я положила инструменты на столик позади меня.

— Ладно. Только, пожалуйста, никому не рассказывайте, что я этого не делал.

Может, ему все-таки стоит сделать компьютерную томографию головного мозга. Он несет бессмыслицу.

— Почему, скажите на милость, вы не хотите, чтобы кто-то знал, что вы не угоняли водный мотоцикл? Это же смешно.

— У меня есть на то свои причины. Согласитесь поужинать со мной, и я все объясню.

Его улыбка была застенчивой, но обольстительной. О да, он умен. Дьявольски умен и опасен, чертов искуситель. Я чувствовала себя мышью перед открытой мышеловкой. Мне хотелось услышать его историю, просто чтобы понять, почему он берет вину на себя, хотя якобы невиновен. Но мысль остаться с ним наедине, даже в ресторане, даже в окружении других людей, закольцевалась в мозгу бегущей строкой с надписью «плохая идея». Мне было интересно, что у него произошло, и еще интересней, как он выглядит без рубашки, однако я понимала, что не могу позволить себе удовлетворить любопытство.

— Знаете, что я думаю, мистер Конелли?

Он поморщился оттого, что я упорно отказываюсь называть его Тайлером, но разговор нужно было вернуть на более безличную и профессиональную почву. Я подошла к двери и повернула ручку.

— Думаю, прием окончен.

Глава 5

— Как видите, Ивлин, из дома открывается потрясающий вид на озеро, и семьдесят пять акров пляжа полностью ваши, стоит только сойти с крыльца.

Мой риелтор Руби указала пальцем с дорогим маникюром на стеклянный фасад двухэтажного дома с окнами от пола до потолка. Голос у нее был хриплым, будто она выкуривает по две пачки вдень, а волосы — того же глубокого оттенка бургундского, что и ногти.

Мы осматривали уже девятый дом за сегодня, и я начала чувствовать себя девочкой из сказки про трех медведей. Одни дома были слишком большими, другие слишком маленькими. Но этот? Возможно, он-то и есть мишуткин домик: по ощущениям в самый раз. Правда, дальше прихожей мы пока не продвинулись. При дальнейшем осмотре могло выясниться, что и он не отвечает моим требованиям, но во мне наконец встрепенулась хоть какая-то надежда.

После долгих лет жизни в общежитиях и на съемных квартирах я готова была купить дом. Свой собственный дом. Я долго и упорно трудилась, чтобы заработать на него, и поэтому хотела, чтобы он подходил мне идеально. Я даже составила список требований к нему в порядке приоритетов. Эту привычку я выработала еще в юности, чтобы научиться взвешенно принимать решения. Так я могла опираться на логику, а не на эмоции. Таким образом я выбирала, в каком институте мне учиться, какую специальность выбрать и даже в какую из ординатур в итоге подать заявление. Перед переездом в Белл-Харбор я тоже составила список, но тут я немного слукавила, потому что сделала это уже после того, как утвердилась в решении переехать.

И теперь я покупала здесь дом. Со списком требований в руках.

В самую первую очередь дом должен находиться недалеко от больницы — в идеале на таком расстоянии, чтобы я могла ходить на работу пешком.

По этому пункту подходит. Отсюда до больницы чуть больше мили.

Еще мне хотелось, чтобы в дом доносился шум волн. Глупость, конечно, но для меня это было по-настоящему важно. В памяти сохранилось смутное воспоминание, как мы с родителями сидим возле бамбуковой хижины. Наверное, мы тогда отдыхали на Гавайях. Лучше всего мне запомнилось, как я засыпаю, положив голову маме на колени, под плеск набегающих волн. Кажется, это были последние наши совместные семейные каникулы.

— Площадь этого чудесного дома — три тысячи двести квадратных футов, в нем три ванные комнаты и дополнительный туалет. Полы из бразильской вишни, — зачитывала Руби информацию из красочного глянцевого буклета. — О, здесь говорится, что в хозяйской спальне есть балкон. Посмотрим?

Следом за ней я поднялась по широкой лестнице на второй этаж. Перила блестели в солнечном свете, и я провела по ним кончиками пальцев. Дом казался воплощением моей мечты. Не слишком большой, но очень современный. Наверное, жизнь в таком доме — просто сказка. Жалко, что тогда, в свой день рождения, я выбросила диадему.

— Кроме спальни хозяев, наверху три гостевые комнаты, а на первом этаже есть кабинет: если не переделывать его в домашний офис, можно добавить еще одну спальню, — сказала она. — Хотя, конечно, придется постараться, чтобы заселить их все детьми.

Конечно, детьми, кем же еще — ничего другого она и не могла предположить. Это же Белл-Харбор, где все передвигаются парочками. И если я не найду себе партнера как можно скорее и не запрыгну с ним в отплывающий Ноев ковчег, мне придется выгребать к берегу из великого потопа в одиночку. Единороги не в счет.

По просторному коридору мы дошли до огромной спальни. Она была полностью белой, с множеством окон. Красивой, но слегка стерильной. Отсутствием цвета напомнила мне операционную. Впрочем, стены недолго и перекрасить. В конце концов, я — профессионал «косметического ремонта».

— Спальня очень элегантная. И весьма романтичная. Дети не заставят себя долго ждать, — сказала Руби, делая шаг к французским дверям.

Она распахнула их, и я вышла за ней на балкон размером с террасу. Вид был великолепный: с одной стороны озеро, с другой — небольшая роща, дающая иллюзию уединения. Два садовых кресла в стиле адирондак и маленький столик между ними словно приглашали хозяина и хозяйку насладиться созерцанием заката за бокалом вина. Мое сердце забилось чаще. Наверное, я буду чувствовать себя довольно глупо, сидя здесь одна и глядя на пустой стул. Ладно, можно его куда-нибудь переставить.

Руби вернулась в комнату, шелестя шелковым костюмом. Ярко-оранжевым. Я в жизни не видела шелка такого цвета, но на ней он смотрелся на удивление стильно. Мне бы точно не пошел такой наряд. Я родилась рыжей, и поэтому в одежде всегда придерживалась приглушенных тонов. И лишь изредка — гулять так гулять! — позволяла себе нарядиться в изумрудно-зеленый.

— О, вы только взгляните!

Голос ее исполнился благоговения, когда она заглянула из спальни в ванную. Я прошла по пушистому белому ковру — посмотреть, отчего у нее