— Я понимаю, но обстоятельства намного запутанней, чем кажется.

Ну конечно. Тюрьмы полны невинных людей, попавших в запутанные обстоятельства, однако чем меньше я об этом знаю, чем меньше я буду знать о нем, тем лучше. Невзирая на чувства и мотивы, подвигнувшие его на встречу со мной, он для меня посторонний. И как бы прекрасно Тайлер ни выглядел в этих джинсах — а выглядел он потрясающе, — я не настолько легковерна, чтобы ловить каждое его слово.

— Мистер Конелли, я рада слышать, что вы не крали водный мотоцикл, рада за вас. Это все, что вы хотели мне рассказать?

Он чуть заметно кивнул.

— Прекрасно. Вы мне рассказали. Теперь давайте уберем швы, хорошо?

Я махнула пальцами в перчатке в сторону смотрового стола, показывая, что ему нужно сесть и позволить мне сделать мою работу.

Но он не сел. Вместо этого он скрестил руки на груди и уставился на меня, сверкая своими раздражающе яркими глазами.

— Вы мне не верите, так ведь?

Я не верила. И даже если бы мне хотелось поверить, я знала, что обаяние — суперспособность Тайлера Конелли. И могла побиться об заклад: в любых других обстоятельствах оно сработало бы. Но у меня был иммунитет. И неважно, что нервы во всем моем теле начинали звенеть, как натянутые струны, а кровь вскипала в венах, стоило лишь встретиться с ним глазами. Неважно, что одно его присутствие заставляло меня чувствовать себя женщиной. Женщиной наедине с мужчиной.

Нет, все это неважно, поскольку этот мужчина — мой пациент. На восемь лет моложе меня.

Ах да, и к тому же вор.

Это тоже.

— Неважно, во что я верю, — сказала я и тоже скрестила руки. Патовая ситуация.

— Для меня важно.

В голосе прозвучало раздражение, словно то, что я закрыла тему, задело его лично. Ничего личного. Обычная защитная реакция.

— Почему?

Он молча, без улыбки, несколько секунд смотрел на меня.

— Потому что вы очень красивая, и я не хочу, чтобы вы думали, что я краду чьи-то вещи. Я таким не занимаюсь.

Голос у него стал тихим, он почти шептал. Низкий, глубокий, наполненный теплотой, от него у меня мурашки волной прокатились по спине вниз, к ногам.

В этом и заключалась проблема. Мужчины флиртовали со мной и раньше, но мало кто мог похвастаться, что это вызывало во мне физический отклик. А этот мог. Он потряс меня до основания, но ему необязательно об этом знать. Это было бы неэтично и непрофессионально. И нелогично. Я не должна дрожать с ног до головы и обмирать изнутри только потому, что какой-то мужчина назвал меня красивой.

— Вы, должно быть, крепко ударились головой о лодочный причал, мистер Конелли. У вас точно внутри ничего не повредилось? Садитесь на кушетку и позвольте мне удалить швы, — сказала я безапелляционным тоном лечащего врача, и, похоже, это сработало.

Я увидела, как он прячет улыбку. Когда Тайлер запрыгнул на стол, опершись о него ладонями, и скользнул назад, татуировка на плече ожила и задвигалась от игры мускулов под кожей.

Я достала пинцет и хирургические ножницы из набора и шагнула ближе. И ударилась бедром о его колено, но он не отодвинулся. Просто посмотрел на меня. Ожег взглядом.

Он еще и кокетничает. За ним наверняка тянется шлейф из разбитых сердец и потерянной невинности. Слава богу, я выше этого. Я проигнорировала жар, медленно разливающийся внизу живота. Но биология — забавная штука. Похоже, моему телу было наплевать, что он слишком молод, двуличен и ненадежен. И вполне способен разбить мне сердце.

— Поверните голову в эту сторону, вот так. Больно не будет.

— Я знаю.

Он молча уставился в окно, а я подцепила и перерезала петельку первого шва, вытянув нитку за свободный конец. Потом вторую, третью. Синяк еще не сошел до конца, но я видела и похуже, а сама рана заживала очень хорошо. Я проделала отличную работу. Шрам будет почти незаметен, тем более что тянется вдоль челюсти. Другому пациенту я бы сообщила об этом, но что-то мне подсказывало, что Тайлер воспримет мои слова как своего рода приглашение.

Он начал что-то говорить, но я шикнула на него:

— Помолчите, пока я не закончила.

Он сложил руки на животе и немного ссутулился. Потом вздохнул и на мгновение сжал челюсти. Я почувствовала, как мышцы напряглись и снова расслабились.

Я обладала некоторым преимуществом — игра шла на моем поле. Во-первых, это у меня в руках были острые инструменты. А во-вторых, я имела полное право рассматривать его лицо. И наклоняться к нему. У меня мелькнула мысль «случайно» задеть грудью его плечо и посмотреть на его реакцию, но вести себя как глупая школьница было совершенно не в моем стиле. К тому же это был бы абсолютно непрофессиональный поступок. За такое могут и лицензию отобрать.

Но сама идея меня насмешила, и я сжала губы, чтобы не улыбнуться.

— Вы смеетесь надо мной, — сказал он без тени смущения в голосе.

— Нет, не смеюсь.

— А мне кажется, смеетесь.

— И кто из нас теперь слишком недоверчив?

Я выдернула последнюю нитку и отступила назад.

— Все. Готово.

— Все? Вы уже все сделали?

— Я быстрая.

— Мне остается только мечтать.

И он улыбнулся такой сияющей улыбкой, что я чуть не упала.

Серьезно, мне бы хотелось нарисовать схему его лица. Существуют определенные и вполне измеримые соотношения черт человеческого лица, которые все без исключения находят привлекательными. И пропорции лица Тайлера Конелли были близки к совершенству.

Я поймала себя на том, что улыбаюсь ему в ответ.

— Поужинаете со мной? — сказал он, наклоняясь вперед.

Я шагнула назад и наткнулась на стол для инструментов.

— Думаю, нет.

— Почему нет?

Почему нет? На это у меня есть десяток причин. Так ведь?

— Я не хожу на свидания с пациентами.

Выговорить это оказалось сложнее, чем я ожидала.

— Но вы ведь закончили с моими швами?

— Да.

— Вам нужно назначить мне еще один прием в этом кабинете?

— Нет.

— Отлично. Значит, я больше не ваш пациент. Проблема решена.

Он спрыгнул со стола и выпрямился. И показался мне еще выше ростом, чем прежде. Возможно, из-за его внезапно воспрянувшего эго.

— Мистер Конелли, я…

— Тайлер.

Я фыркнула:

— Хорошо! Тайлер, вы все равно мой пациент. И есть еще ряд причин, по которым я не стану с вами ужинать, и делиться ими я не собираюсь.

Ему необязательно знать, что