- О чем ты? – спрашиваю я, ставя на стол готовый чай.

- Когда я женился на тебе, то думал, что не протяну и года… - говорит Давид задумчиво. – Но я ошибся. И, кажется, на том свете меня пока не ждут.

- И я очень этому рада.

- Я знаю, - муж посылает мне грустную улыбку. – Но чем больше проходит времени, тем отчетливее я понимаю, что поступил эгоистично. Да, так было удобно. Но что дальше? Я не могу не думать о том, что ты потратишь рядом со мной свою молодость… Ты могла бы полюбить снова… выйти замуж по-настоящему…

С каждым его словом меня накрывает волна паники.

- Не смей! – требую я. – Не смей тоже бросать меня, Давид! Разве я была тебе плохой женой? Что не так? Чем ты недоволен?

Мой голос срывается. А по щекам уже бегут слезы. Я не вынесу, если он оставит меня одну.

- Но, Аня, - Давид мягко кладет мне руку на плечо. – Ты еще очень молода, зачем ты хоронишь себя?

- Не смей! Даже не вздумай! – я уже плохо себя контролирую, чувствуя подступающую истерику. – Мне никто не нужен! Я не хочу ни за кого замуж! Почему ты думаешь об этом?

Мысль о том, что Давид разведется со мной, настолько пугает, что меня просто трясет.

Я уже не могу остановиться. Реву, как девчонка. Как же так? Все же было хорошо.

Скоро проснется Даша и застанет меня в таком виде.

Давид притягивает меня, чтобы обнять.

- Извини, Анют - говорит он. – Конечно, я не собираюсь бросать тебя. Как ты могла подумать об этом? Не плачь, пожалуйста. Ты всегда можешь на меня рассчитывать.

Но я все равно реву как белуга.

- Ну всё - всё, - муж гладит меня по волосам, успокаивая. – Не будем пока говорить об этом, если ты не хочешь.

- Никогда, - шепчу я, всхлипывая. – Мы не будем говорить об этом никогда.

- Хорошо, - соглашается Давид с печальным вздохом.

Кое как мне удается успокоится и привести себя в порядок. Но даже проснувшаяся Даша замечает, что я расстроена.

- Ты плакала, - она тычет пухлым пальчиком в мое зареванное лицо.

Косметика немного исправила дело, но глаза все равно остались красными и припухшими.

- Мне приснился страшный сон, - говорю я, чмокая дочку в носик.

- Не бойся, в леальности чудовищ нет, - успокаивает меня дочка.

Этими словами я недавно утешала ее после кошмара.

Ох, золотце мое! Боюсь, в реальности все-таки есть чудовища. Страшные и бессердечные.

Надеюсь, твое сердечко не попадет в лапы одного из них. И ты в отличии от меня будешь счастлива.

16

После утреннего разговора с Давидом я чувствую себя потерянной. Это вообще наш первый конфликт. И мне крайне не понравилась тема, поднятая мужем.

Входя в двери нашего офиса, я натягиваю на лицо приветливую улыбку. Незачем кому-то постороннему знать о моих проблемах.

До начала рабочего дня полчаса, и моего секретаря еще нет на рабочем месте. Так что я сама делаю себе кофе и иду в кабинет.

Хочу успеть покопаться в отчете, который не понравился Герману. Но посидеть в одиночестве мне не удается.

В дверь стучат, а после моего разрешения в кабинет заходит Карим.

Я удивленно поднимаю вверх брови. Не одна я решила приступить к работе пораньше.

- Я хотел поговорить с тобой, если позволишь, - Карим садится на стул для посетителей рядом с моим столом.

Он как всегда выглядит бодрым и свежим. Никогда не видела его одетым небрежно. Всегда стильные костюмы и легкий запах дорогого одеколона. Карим красивый молодой мужчина. Восточный разрез темных глаз придает его лицу выразительный акцент, обращающий на себя внимание.

- Конечно, - я вежливо улыбаюсь.

От этого человека я ни разу дурного слова не услышала. Со мной он всегда был подчеркнуто обходителен. Удивительно, как они сработались с Германом. Тем более, я знаю, что кроме бизнеса их связывает еще и дружба.

- Мне жаль, что фирма Давида попала в такую сложную ситуацию, - говорит Карим. – И я думаю, ты не виновата в этом. По отчетам видно, что ваш директор скрывал от вас истинное положение дел.

Приятно слышать, что кто-то не считает меня причиной всех бед мира.

- Спасибо за поддержку, но все-таки мне стоило лучше контролировать работу нанятого сотрудника.

Карим понимающе улыбается.

- И мне жаль, что тебе приходится терпеть нападки Германа, - друг бывшего мужа смотрит на меня с сочувствием. – Когда я работал с долгами по вашей фирме, я надеялся, что все сделаю сам, и вам с Германом не придется общаться.

Я напрягаюсь. Нервно стучу по столу зажатой в пальцах ручкой. Мне совсем не хочется говорить о Германе и его поведении.

- Он очень сильно обижен на тебя, - продолжает Карим, игнорируя мою реакцию. – А Герман из тех, кто не умеет прощать. Сложный человек… ты знаешь, что мы братья?

Что? Смотрю на Карима в полном шоке.

- Как это? – спрашиваю растерянно.

Они ведь совсем не похожи. Как день и ночь.

- По матери, - добрая улыбка Карима становится грустной. – Значит он не говорил тебе… что ж, он не в восторге от этого факта и всегда предпочитал скрывать правду.

У меня это в голове не укладывается.

Я знакома с отцом Германа. Степан Маркович - молчаливый и суровый мужчина. Это уже не важно, но наш брак с Германом он не одобрил. Я знаю, что он даже отговаривал сына. Старший Воецкий приехал на свадьбу, скупо поздравил молодоженов и даже не остался на банкет. Больше я его не видела.

Герман не любил говорить про родителей. Рассказал только, что мать бросила их, когда ему было семь.

- Брат унаследовал тяжелый характер своего отца, - по взгляду Карима понятно, что он уже погрузился в воспоминания. – Степан Воецкий женился на совсем молоденькой девушке. Буквально забрал ее со школьной скамьи. Она жила в другом городе. Уж не знаю, как они встретились. Но он увез ее с собой, и вскоре они поженились. А ужиться не смогли. Она родила мужу сына, Германа, но, видимо, так и не полюбила Степана.

Я, затаив дыхание, слушаю семейную историю Германа. Сам он ни о чем таком мне не