— Это всего лишь кусок стекла. Все воспоминания вот здесь. — Он постукивает себя по лбу. — Ничего страшного.

Но все же...

— Мы можем склеить её? — Джек, сосед по комнате и бойфренд Элизы, заходит на кухню, когда новенький складывает осколки обратно в коробку. — Может быть, это будет выглядеть как полное дерьмо, но, по крайней мере, она у тебя останется.

— Я люблю мозаику и могу помочь! — с энтузиазмом заявляю я, внезапно оживившись. — В старших классах я ходила на занятия в гончарную мастерскую, и мы делали картины из черепков. Ты должен позволить мне попробовать все исправить.

— Серьезно, это просто...

Но коробка уже у меня в руках, и я уже стою, забирая его разбитую награду.

— Нет. Я все исправлю.

Я всегда все исправляю.

В конце концов, это была частично моя вина. Если бы парень не смотрел на меня застенчиво, а я не подмигнула ему, возможно, он бы не уронил коробку, и его награда осталась бы целой.

Да.

Я все исправлю, так или иначе.

ГЛАВА 3

РОМАН

Это не могло быть более неловким.

Шучу, все было еще хуже.

Кто уронит коробку из-за того, что ему подмигнула красивая девушка? Такое могло бы случиться с ботаником в кино — только по сценарию фильма ботаник бы еще и намочил штаны, окончательно унизившись, так что, по крайней мере, я этого не сделал.

Я ужасен, но не настолько, хотя одна вещь была очевидна: мне нужно много работать над собой, когда речь заходит о девушках, свиданиях и о том, насколько мне комфортно быть самим собой рядом с ними. Если бы был немного увереннее в себе, я бы не уронил коробку и не застыл, когда Лилли посмотрела на меня.

«Мы знакомы?» — спросила она, и я был слишком ошеломлен, чтобы ответить: «Да, мы познакомились, когда были первокурсниками, час просидели на лестнице на вечеринке и выложили друг другу все начистоту. Не могу поверить, что ты меня узнала».

За последние три года я сильно изменился, да и она тоже. В ее глазах я ясно видел, что она повзрослела, а еще — что ей больно, хотя я, конечно, не догадываюсь, что скрывается за усталым выражением лица и поникшими плечами, когда девушка сидела за стойкой.

Лилли с готовностью вскочила и помогла мне, даже не зная, кто я такой. Может, у нас и не было истории, но мы точно хорошо провели время, сидя, разговаривая и делясь друг с другом сокровенными мыслями. Я помню, как она рассказывала о своей матери, и мне интересно, стали ли их отношения лучше. Помню, как сказал ей, что все еще живу дома, и выражение ее лица, когда я сказал, что никогда нигде больше не жил.

«В каком ты общежитии?»

«Я живу дома».

«Как это?» Помню, ее голос прозвучал потрясенно, что соответствовало выражению ее лица. Живешь дома? Какого черта ты делаешь, парень?

Все потому что я думал, что нужен своей семье, и только сейчас понял, что мое пребывание дома просто позволяет моей матери делать все, что ей заблагорассудится, пока я беру все обязанности на себя.

«Я местный. Мне нужно всего пятнадцать минут, чтобы добраться сюда, поэтому, чтобы сэкономить деньги, я не живу в общежитии».

«О.» — Она сделала паузу, все еще не веря, что можно жить дома, будучи взрослым. — «И как тебе?»

Все шло хорошо... пока не пошло наперекосяк, и вот я таскаю коробки в дом к двум людям, которых знаю всего день, чтобы наконец-то вырваться на свободу и обрести независимость.

Комната, которую я снимаю, на самом деле больше, чем та, что у меня дома. Родители не делали ни одну из спален большой, потому что не хотели, чтобы мы в них зависали, они хотели, чтобы мы тусовались в гостиной или в подвале с большой развлекательной и медиа-комнатой.

Больше всего мои родители ценят время, проведенное с семьей, и поэтому моя спальня в их очень большом доме на самом деле довольно маленькая, это было их попыткой вытеснить нас.

Из комнат, я имею в виду.

Ну.

Это сработало, потому что у меня нет личной жизни.

Я не взял с собой кучу вещей, переезжая в новое место, но мама разрешила мне взять с собой постельное белье и шторы, которые висели в моей комнате, чтобы я чувствовал себя здесь как в своей комнате. Я быстро складываю и убираю в шкаф нынешнее стеганое одеяло и простыни, засовывая их подальше в правый верхний угол.

Затем распаковываю свои туалетные принадлежности и набиваю шкафчик в ванной кремами для бритья, лосьонами после бритья и средствами для волос. Никогда не думал, что буду пользоваться ими на постоянной основе, но они стали привычными. Не то чтобы я был метросексуалом, но, пожалуй, достаточно близок к этому.

Провожу пальцами по своим лохматым волосам — единственное, что я отпустил, пока был за границей, — длинные локоны спадают до плеч светлыми волнами. Затем провожу рукой по щетине, покрывающей мои щеки и подбородок, не торопясь сбривать ее. Так я чувствую себя более мужественным — возможно, именно из-за моей новой внешности Лилли меня не узнала.

Разложив вещи, осматриваю ванную: бордовая занавеска для душа, которая очень подходит к одеялу на моей кровати, и ковер на устаревшем кафельном полу. Эти крошечные серые квадратики прямо из семидесятых.

Отодвигаю занавеску, чтобы поставить шампунь, кондиционер и бритву на небольшой выступ. Под душевой лейкой прикреплено круглое зеркало, чтобы я мог побриться там, если захочу. Меньше беспорядка в раковине.

Быстро пользуюсь туалетом, затем возвращаюсь в спальню и распаковываю коробку со школьными принадлежностями, которые привез с собой, начиная со множества научных книг, написанных многочисленными экспертами в области математики. Просто легкое чтение, знаете ли. На самом деле я уже сто лет не читал художественную литературу для удовольствия, даже чтобы уснуть ночью. В сутках не так уж много часов, и мне нравится использовать их, чтобы подпитывать свой мозг знаниями — всегда стремлюсь вырваться вперед и закончить учебу раньше.

У меня не всегда были способности к математике, но она, как правило, имеет отношение ко всему, и поэтому я хочу быть в курсе.

Мои мысли возвращаются к Лилли.

Я корил себя за упущенную возможность, когда она спросила, знакомы ли мы. Девушка склонила голову, изучая мое лицо, и в тот же миг