Её язык скользнул по мочке моего уха. От этого прикосновения меня передёргивает — но не от желания, а от омерзения. Сжимаю кулаки, считаю про себя, чтобы не сорваться.

— Нет.

— Ты ведь любишь минет... — она опускается на колени. — Я готова отсосать тебе, можешь кончить на меня...

— СТОП! — отталкиваю её. — Хватит! Я ухожу! Ты понимаешь? Я! Ухожу!

— Это не просто тело, Женя. Это твой статус. Твое будущее. Я — твой билет в тот мир, к которому ты всегда стремился. Она же... она предложит тебе лишь скучную обыденность. Ты действительно хочешь потерять все это?

Ее слова были точнее любого прикосновения. Она била не по чувствам, а по амбициям. Она предлагала не секс, а сделку.

— Это не моя жизнь! И это не мой ребенок, Милана. — выдохнул я, отступая. — Ты построила красивую клетку. Но я не хочу в ней жить.

И вот тогда маска спала. Не сразу. Сначала в ее глазах мелькнуло неподдельное изумление — она действительно не могла в это поверить. Милана смотрела на меня, и по ее идеальному макияжу скатилась единственная, предательская слеза. Она смахивала ее с яростью, словно это была не слеза, а проявление слабости, которое она сама в себе презирала.

Я молчал. Мое молчание стало для нее ответом.

Боль и уязвимость были сметены волной холодной, всепоглощающей паники. А потом его сменила такая голая, бездонная ярость, что по коже побежали мурашки.

— Хорошо, — прошипела она, и ее голос стал низким и чужим. — Ты сделал свой выбор. Но запомни: я не та, кого бросают. Я та, кто рушит карьеры и стирает в порошок назойливых мух. Ты лишишься инвестиций отца. Твой проект умрет, не успев родиться. А твоя новоиспеченная пассия пожалеет, что вообще родилась на свет.

Она произносила это с ледяной, неоспоримой уверенностью, как приговор.

— Не смей её трогать! Это между нами!

Блядь. Как я мог забыть про этот поводок? Основа моего стартапа держался на её связях, вернее на связях и финансах её отца.

Пока я быстро метался по комнате, собирая основные вещи, планшет, документы. Милана стояла в оцепенении. Её ноздри дрожали, руки тряслись. Это выглядело так, будто она в шоке. Мне захотелось подойти, сказать что-то доброе, извиняющееся. Но стоило протянуть руку к её плечу, как она резко отдернулась.

— Не смей меня трогать! — Милана хватает хрустальную вазу с журнального столика и метает в меня.

Я успеваю уклониться — хрусталь разбивается о стену. Я замер перед входной дверью с зеркалом и смотрел на бывшую невесту, которая была для меня незнакомкой. Моему взору предстала картина: Милана, словно стекая, рухнула коленями на мол, закрыла лицо руками. Я ждал слез, рыданий, истерики, но не было ничего кроме тихой фразы, произнесенной шепотом.

— Ты пожалеешь. Я не позволю тебе все разрушить. Я не позволю ей победить.

Это была клятва. Клятва загнанного в угол животного, которое будет драться насмерть. Дверь захлопывается за мной. Я не смог уйти сразу, стоял прислонившись лбом к металлической дверной коробке.

Ну чтож, теперь проблем прибавится.

Глава 17 — Взгляд назад

Ночь провёл в маминой квартире. Как давно я здесь не был. Как давно мама лежит в больнице. Здесь всё напоминает о детстве и юности, и нельзя сказать, что всё было плохо. Были и хорошие моменты.

Пытаюсь анализировать последние десять лет жизни вдали от дома.

Флешбек

За неделю до выпускного

Глава 18 — Не тот отец

Громкая трель звонка вывела меня из тяжёлого сна. Солнце слепило глаза, а в его лучах лениво кружилась комнатная пыль.

Я заснул в своей комнате, на старой постели, прямо в джинсах. Мне снился винегрет из прошлого и настоящего: отец, Арина, мать, Милана, ребёнок… Все перемешалось в клубок обид, сожалений и невысказанных слов.

Пока я приходил в себя, очередная оглушительная трель пробилась сквозь сонное оцепенение. «Ну кто там такой нетерпеливый?»

Еле проволочив затекшие после долгой неподвижности ноги, я дошёл до двери и, глянув в глазок, мягко говоря, охренел.

На пороге стоял старший брат Миланы, Константин. Мы никогда особо не ладили, а сейчас я отчётливо понимал: Милана натравила на меня любимого братишку, натрепав кучу всякого дерьма. Обвинила в том, чего я не делал. А Костя не любит долгих разговоров.

Очередной пронзительный звонок показал, что он на взводе. Было ясно — если я не открою, он просто выломает дверь с корнем.

Открыв дверь, я резко отскочил в сторону — как и предполагал, Костя сразу же ринулся на меня с кулаками.

— Костя, остынь! Дай всё объяснить! — попытался я вразумить его, но в ответ получил лишь новый яростный выпад.

Пришлось применить силу. Спасибо армии — я ловко перехватил его руку, закрутив в болевой. Братишка моей бывшей невесты ругался матом, орал что-то несвязное и мычал от бессилия.

— Я тебя сейчас отпущу, и ты меня выслушаешь. Так? — спросил я, чуть усиливая хватку.

— Не буду я слушать гнид, которые беременных девушек бросают! — выкрикнул он, пытаясь вырваться.

— Я могу так постоять долго. Или добавить острых ощущений, — снова стянул захват. — Так что?

— Ай! Сука! Ладно!

— Чудно! Чайку?

* * *

Спустя час моего рассказа и ещё полтора часа препирательств мы уже молча пили чай. В воздухе висело тяжёлое, но уже не такое враждебное молчание.

— Я, Женя, никак в толк взять не могу, — наконец произнёс Костя, отставляя кружку. — Вы из Москвы уезжали, у вас всё хорошо было, жениться собирались… А прошло каких-то две недели. Что изменилось-то?

«Всё, — пронеслось у меня в голове. — Абсолютно всё. Я увидел ту самую, из прошлой жизни, которая перевернула всё с ног на голову. Я понял, что живу не своей жизнью и готовлюсь стать героем чужого романа. Я увидел, как моя мать угасает в больнице, и осознал, что единственный человек, которому я по-настоящему нужен, — это она. А Милана… Милана просто стала олицетворением той красивой, но чужой клетки, в которую я сам себя загнал».

— Всё, — вслух сказал я коротко и обречённо.

— Другая баба? — хмыкнул Костя. — Не одобряю. Как мужик, ты должен сначала закончить старые отношения, потом уж новые начинать.

— Я с сестрой твоей разговаривал, она начала тестом махать, — парировал я,