Сначала я впала в полуобморок. Потом постепенно меня пропечатало ожёгом от его пылающих губ с привкусом кофейного ликёра. Я не успела ничего сообразить, его губы ужи плотно накрыли мои, терзали меня. Его пятерня зарылась мне в волосы, другая крепко держала за талию.

Почувствовав, что он ослабил натиск, развернулась и врезала ему по морде:

– Только попробуйте ещё раз!

Он чуть отстранился от меня, (скотина, даже бровью не повёл), спросил:

– Как тебя зовут?

– Света меня зовут.

– Первый раз целую женщину не зная как её зовут.

– Отпустите меня, вы меня с кем то спутали. Я сюда не для этого приехала.

– Тебе не понравилось?

– Вы дурак. Слишком высокая плата за ваше долбанное интервью.

– Да брось. При чём тут работа. Всё, идём есть. Всё равно я тебя никуда не отпущу.

Глава 11

Глава 11

Юрий

Отстранился от неё, заглянул в глаза. У девушки по имени Света плясали черти в глазах и грозили мне вилами. Что за… Эта деваха делает из меня куклу на ниточках. Стоит увидеть и всего тянет к ней, не могу не думать. Даже то, что она по морде съездила мне – не остудило желание содрать с неё свитерок. Наваждение её присутствием было сильнее здравого смысла. А губы, .. о, я щас сдохну.

Отправился на кухню от греха подальше. Надеюсь, хоть здесь будет без сюрпризов. По моим правилам в быту и на кухне всё выверено по часам. Духовка отщёлкнулась ровно в 19, повар у меня выдрессированная, между нами всё давно отрегулировано. Меню пишу на неделю вперёд, ужин в духовке согрет к 19 00, всё готово, стоит на таймере. Стол сервирован, в холодильнике под плёнкой закуска. Обернулся, на пороге стояла Света, возмушённая и несговорчивая.

– Расслабься, поэтесса, будет тебе твоё интервью.

– Не тыкайте мне!

– Почему? На руках носил, в гостинице в твоём номере был, целовал, по морде получил.

– Нахал!

– Есть такое.

Искоса видел, она сняла черт знает что с ног, какие то, мать твою, тапки, что ли. Что за мода такая на зимнюю обувь? Вошла в кухню, скромно присела на высокий стул возле баровой стойки. Коленка к коленке, руки в замок, плечи напряжены, вся как натянутая струна. Раз не сбежала, сидит, значит, сдалась. Надо мне поубавить пыл самому, не сцапать и не утащить её на диван. Она, видно, крепкий орешек и реально, приехала сюда исключительно за написательским газетным дерьмом.

Поставил ей тарелку напротив своей, бокал, достал из холодильника бутылку с апельсиновым соком. Плеснул в бокал полусладкое красное, разбавил апельсиновым соком, поставил перед ней на баровую стойку:

– Для тебя бокал “шорле”, недотрога.

– Это чтоб я дотрогой стала? – подозрительно спросила моя гостья, к бокалу не притронулась.

Ловко достал из духовки потрясающее жаркое. На столе оказались каперсы, соус, зелень:

– Присаживайся к столу.

– Здесь подожду, пока вы поужинаете и, наконец, мы делом займёмся.

До чего же упрямая, вредная и противная деваха. Чёрт, она уже бесит меня. Подошёл, отодрал её от стула, перенёс к столу, вручил вилку:

– Ешь и не беси меня.

Она сидела не шевелясь, выпалила:

– Вы, Данилов, самодур. Делаете, что хотите. Захотел, поцеловал, захотел принёс, накормил, заставил торчать в этом городе.

– Да, это не все мои таланты.

Я вспомнил, что в хлебопечке ждёт горячий батон. Вынул одуряюще ароматный хлеб. Резал, слышал как колко лопается тончайшая прожаренная корочка, как пышет ноздреватая мякоть. Отрезал, протянул ей:

– Скушай, Света, кусочек хлебушка, и пойдём разговаривать. А не скушаешь, не пойдём.

– Ко всему вы ещё и шантажист, – надо было слышать, С каким злющим сарказмом она это сказала. Поднял глаза на неё, перестал жевать:

– Это одна из граней моей чудесной личности.

Сказал и завис взглядом на её губах. Упрямые, плотно стянутые, но такие сладкие, сочные, упругие. Облизнулся. Она перехватила мой взгляд, зарделась, опустила глаза. Схватила вилку, стала ковырять еду, скорее, чтоб просто отвлечься от моего внимания.

Странное дело, чем дольше я смотрел на неё, тем больше меня к ней тянуло. Надо это прекращать.

Она встала из за стола первой, направилась по коридору в ванную, я смотрел ей в спину, оценивал. Фигурка отвал башки. Тонкая талия и внушительная задница спелым яблоком приклеивала к себе взгляд, заставляла сладко пульсировать низ живота. Светка волшебным движением руки распустила резинку с волос, махнула головой. Волна волос рассыпалась по плечам, девчонка подхватила свой рюкзак, скрылась в коридоре за дверью ванны.

Я взвыл. У меня по дому ходит женщина, заставившая пламенеть низ живота. Натянувшаяся ширинка сообщила, что всё готово, чтоб догнать жертву. А я думал, на какой козе к ней подъехать и что то мне подсказывало, что та коза ещё не родилась.

Убрал посуду, слышал как в гостевой ванной лилась вода. Наверное, Света душ принимает. На секунду представил себя рядом с ней.Там, в ванной, под горячими струями. Какая она голая? Представил, как она подняла руки, как чётко очерченные полукружья груди раздвинулись сосками в разные стороны, её влажные бёдра, стекающие по ним ручьи мыльной пены. Чёрт!

Отправился в гостиную, мерил шагами зал, всё ждал, когда она выйдет. Что так долго можно делать в душе?!

Наконец, услышал лёгкие шаги, обернулся. Света бледная, с горящими щеками, в несуразно розово-лиловом свитере и тех же джинсах появилась на пороге. Влажные волосы на прямой пробор гладко заправлены за уши. Она без всякого кокетства прошла к ламберному столику, присела на стул. Равнодушно, без эмоций спросила:

– Это ничего, что я у вас душ приняла. Надеюсь, не сильно заставила ждать?

Зараза, вот же ядовитая оса! Да я тут чуть не охренел от своих фантазий.

– Света, в другой раз не надо злоупотреблять моим временем. Ты здесь не на отдыхе, а по делу.

Чёрт, зачем я это сказал!

– Да, я помню, Юрий Матвеевич. Вы что то хотели мне сказать. Слушаю вас.

Слушает? Меня? Я уже всё сказал, когда целовал её, что ещё говорить. Молча смотрел на неё, ползал глазами по неприступному лицу, всё думал, чем закончится сегодняшний вечер. Наконец встряхнулся, взял себя в руки. Решил отложить игру в сексуальные симпатии.

– Почему журналистика?

– Ну, я филолог по образованию и