- Нормально, в одной из новостроек. Дане не понравился район и в принципе, что в его комнате нет панорамных окон, но думаю с этим мы справимся. - Отчеканил я, глядя на местных ребят с удочками за окном. Зачем так развернуто?

- Даня?

- Мой сын.

- Точно. Я читала про него. Он в какой-то команде по компьютерным играм.

Я кивнул. Да, мой сын не то чтобы недолюбливает хоккей, скорее максимально от него дистанцируется. Его тянет в виртуальный мир почти так же сильно как меня когда-то на лед. Проблема в том, что из Данилы может получиться великолепный игрок и его потенциал просто просирается на компьютерном стуле.

Между нами повисла тяжелая пауза..

- А ты? - наконец выдавил я, всё ещё глядя в окно. - Где твой персональный водитель? Или Леша не посчитал нужным купить жене машину, которая сошла с конвейера в нашем десятилетии?

Она вздрогнула, будто я ударил её по щеке. Пальцы сжались вокруг чашки.

- Я... сама купила эту машину. Она мне нравится, - тихо сказала она. - Независимость.

- Нравится, - фыркнул я. - На разбитой машине в глуши. Очень статусно.

И снова тишина.

Она пила свой латте, я - пережженный эспрессо, который больше напоминал гущу.

В кофейню кто-то зашел, Оля бросила быстрый взгляд на дверь и как-то мгновенно помрачнела, но продолжила вежливо спрашивать про сына. Рассказала про дочь. Возможно, что они даже в одном классе.

Паузы между нашими редкими фразами становились все тяжелее. И я с удивлением ловил себя на мысли, что не хочу ее задевать. Не хочу ерничать и вставлять колкие замечания. Потому что передо мной сидела не холодная стерва, променявшая меня на деньги и положение.

Сидела уставшая, потерпевшая крушение женщина. И ее крушение было куда тише и трагичнее моего собственного, громкого и публичного.

Вот только я пока не мог понять в чем именно.

Внезапно мне это все надоело. Поймав взгляд официанта, я жестом вызвал счет, расплатился наличными, не глядя на сумму.

- Ладно, - я поднялся, прерывая затянувшееся, неловкое молчание. - Все-таки довезу тебя. Домой.

Я сказал это не как предложение, а как констатацию. Войну можно было отложить. Сегодня я не видел перед собой противника.

Глава 6

Оля.

Мы ехали молча. Собственно за последние двадцать лет мало что изменилось.

Касьянов всегда был молчаливым и привык выражать свои мысли иначе - поступками. С годами они стали более масштабными и агрессивными, но раньше он был просто моим одноклассником, который сумел сделать меня очень счастливой и очень несчастной за короткий период времени.

За окном его внедорожника, не такого престижного как у Леши, но очень ему подходящего, мелькали не многочисленные вывески магазинов и открытых кафе. Я назвала ему адрес и кажется это последнее, что прозвучало между нами.

Артем притормозил у моего подъезда.

- Спасибо, - выронила я, не зная что еще добавить. - За все.

Отстегнула ремень и выскочила, словно готовясь к тому что он вот-вот ринется за мной, схватит за руку, прижмет к себе и… так, стоп!

Все это уже между нами было. Давно. Когда девочка Оля в такое еще верила, а мальчик Артем был самым классным и симпатичным старшеклассником, встречаться с которым мечтали все.

Не оборачивайся. Иди. Просто иди,- твердила я себе, как мантру, заставляя ноги двигаться вперед.

А в голове появился еще один, навязчивый и тревожный вопрос - зачем он здесь? Опальная звезда хоккея, отмененный всеми зализывает раны. Ему так больно, что он просто сломался под гнетом общественного мнения? Мне казалось, что с Касьяновым такого произойти не может.

Он весь - гора мышц и сплетение стальных, словно канаты, удерживающие от падения Останкинскую башню, нервов.

Я не знала, какой вариант страшнее для меня сейчас. Расчетливый манипулятор Артем, использующий наше прошлое и наш город как декорации для своего возрождения. Или сломленный, отчаявшийся Артем, которого я теперь буду видеть каждый день.

За подъездной дверью якак будтооказалась в безопасности. По тамбуру дошла до лифта, посмотрела пустой почтовый ящик. Все на автомате. Все по привычке. Двери напротив меня открылись, я зашла внутрь, нажала нужный этаж. Лифт с лязгом пополз вверх, и я автоматически полезла в сумку, нащупывая связку ключей. Пальцы скользнули по холодному металлу, но мысли снова не на месте.

Артема наняли как учителя физкультуры, а значит он будет преподавать у Вари.

Артема наняли как тренера хоккейного кружка (командой, или клубом это было назвать очень сложно), так что там он будет работать с Лешей.

Но самое ужасное что Касьянов везде будет работатьсо мной.

Паника, острая и холодная, сжала горло. Как будто у меня и без этого было мало проблем.

Лифт остановился на моем этаже с еще одним характерным “дзынь”. Двери разъехались, а я застыла на месте, сжимая в руке ключи, так и не достав их из сумки.

Я подошла к двери, все еще перебирая между пальцами холодный металл. Затем достала и механически ткнула ключом в замочную скважину, но он не поддался. Я нажала на ручку - дверь подалась и бесшумно открылась.

Не заперто.

Как глупо и беспечно. Сейчас отругаю Варю, обычно она так бестолково забывает закрыться изнутри.

Но уже с порога я услышалаихголоса.

Я зашла в прихожую, стараясь создать как можно меньше шума, словно непрошеная гостья в собственном доме. Воздух был тяжелым и неподвижным, пахнущим остывшей едой - сегодня суши и соевый соус. Заказали без меня. Ели без меня.

Я замерла на коврике, прислушиваясь. Новый телевизор был выключен - никаких интересных матчей и новостей сегодня? Слышны были только тихие шаги на кухне и сдержанный, низкий голос Леши, который что-то обсуждал с дочерью. Они не смеялись. В доме висела та самая тишина, что бывает перед бурей.

Дальше я все делала на автомате. Разделась, оставила сумочку на банкетке, прошла в ванную, затем в спальню, чтобы переодеться.

Затем вышла на кухню.

Как я и предполагала муж и дочь ужинали роллами, который почти не осталось. Грязная посуда перекочевала в раковину, но кажется никто из них не собирался к ней прикасаться.

- Варюш, ты иди, нам с мамой нужно поговорить, - обманчиво ласково проговорил Леша.

Варя встала, но когда развернулась ко мне лицом я видела, что она не только закатила глаза, но и посмотрела на меня с каким-то непривычным пренебрежением и осуждением.

- Все хорошо?