Я его удивила, это видно. Он моргает, на лице расплывается улыбка.

— Не думал, что ты любишь нарушать правила, Рыжая.

От этого прозвища в моей груди расцветает теплый цветок.

— Ты многого обо мне не знаешь.

Купер оглядывается, проверяя, нет ли здесь кого, прежде чем наклониться вперед. Его губы в паре сантиметров от моих. Так близко к поцелую, но так далеко.

— Идем, сладкая. Покажешь.

* * *

Когда мы доходим до кладовки, я открываю дверь и включаю свет. Это не лучшее место, но зато здесь никого. Я еще раз сверяюсь со своим чутьем, но, несмотря на нервы, понимаю, что не колеблюсь. Я знаю, что можно было поступить умнее и не выбирать парня из папиной команды для интрижки, но папа ведь все равно не узнает. Ну и… хоккеисты всегда были в моем вкусе.

Купер закрывает за нами дверь. В замкнутом пространстве он выглядит еще крупнее: грудь замечательно широкая, руки мускулистые. На предплечье — татуировка, какой-то меч, но я слишком занята осмотром всего Купера, чтобы подмечать детали. Я знаю, что если он снимет футболку, то я увижу четкие кубики пресса. Купер смотрит на меня с ленивым интересом, как пантера, лежащая на ветке дерева и наблюдающая за добычей. Я вытягиваю руку и провожу ногтями по его футболке.

Он ловит мою ладонь и сжимает в своей.

— Это твое шоу, Рыжая. Чем хочешь заняться?

Я собираю всю отвагу и в поцелуе прижимаюсь к его губам.

Г­де-то полсекунды Купер никак не реагирует, а потом обхватывает меня руками и притягивает ближе, жадно исследуя мой рот языком. Я ахаю, когда его борода царапает мне кожу. Купер прикусывает мою нижнюю губу и нежно посасывает. Поняв, что мне нужен воздух, я еле успеваю набрать его в легкие — и снова целую Купера. Меня никто не целовал уже несколько лет, и я знала, что скучаю по этому чувству, — но до сих пор не знала насколько. Мне нравится, когда парень прижимается ко мне, нравится ощущать его широкие ладони на моей талии, его дыхание.

Когда мы расцепляемся, Купер опирается подбородком мне на макушку и начинает уговаривать:

— Ну давай. Я вижу, ты чего-то хочешь. Но я ведь мысли читать не умею.

Я смеюсь и сжимаю его предплечье. Мы так близко, что мое тело уже горит от желания. Он прав, я кое-что задумала — первый пункт из Списка. Мне давно этого хотелось, но до сих пор я не осмеливалась просить. Мне ужасно понравилось целовать Купера, так что я даже представить не могу, каково будет ощущать его бороду на чувствительной внутренней стороне бедер.

Он дает мне подумать, не напирая, без нетерпения, но при этом продолжая меня касаться. Его пальцы дразняще проходятся по моей спине, губы порой легко касаются моих губ. Ч­то-то в нем меня успокаивает. Может, то, что он не смеялся надо мной ни по какому поводу, пусть я и поступаю немного нелепо. Может, из-за его репутации игрока — наверняка я не первая девушка, которая подошла к нему с таким предложением. Как бы то ни было, инстинктивно я понимаю, что с ним мне будет хорошо, и надеюсь, что со мной ему будет так же.

Я поднимаю взгляд. Глаза у Купера голубые, как и у меня, но цвет гораздо глубже. Небо, а не слой бледного льда. Я сглатываю приступ тревожности и говорю:

— Я хочу, чтобы ты мне отлизал.

Купер криво усмехается, заводя мне волосы за ухо.

— Хочешь, чтобы я встал на колени?

— Я слышала, ты щедр.

Он гладит меня по щеке большим пальцем, потом прижимает его к моим губам. Я нежно прикусываю, с удовольствием наблюдая, как загораются его глаза.

— Мне говорили.

Не сводя с меня глаз, Купер опускается на пол. Его руки ложатся мне на талию и ощутимо ее обхватывают. На его лице до сих пор играет самоуверенная улыбка, и это наверняка из-за того, что я начала дрожать от предвкушения, как только мы поменялись местами.

— Покажи свои трусики, Рыжая.

Я делаю, как он говорит, стягивая легинсы. Дыхание застревает в горле, когда он проводит большими пальцами по моей коже. Купер облизывает губы, вызывая у меня в груди укол жара, и спускает легинсы ниже — к моим лодыжкам. Он смотрит на мои трусики — а потом целует бабочку на кромке.

— Мило, — говорит Купер. — Синий тебе идет.

Я сглатываю, чтобы не заскулить.

— Можешь их снять.

Но он не снимает, только проводит пальцем посередине, размыкая мои складки через ткань. Я судорожно сжимаю пальцы ног в ботильонах, скребя подошвами по грязному полу. Часть меня хочет подхватить штаны и убежать, пока он не увидел меня там, но бо́льшая часть хочет остаться на месте, прямо так, позволяя Куперу Каллахану изучать мое тело. В итоге он стягивает с меня трусики сантиметр за сантиметром, как будто разворачивает подарок, который ему точно понравится. Я чувствую, что уже мокрая, и знаю, что он это поймет, как только снимет трусики совсем. Когда они присоединяются к моим легинсам у лодыжек, Купер снова целует меня, на сей раз — обнаженную кожу. Я впиваюсь ногтями ему в плечо от неожиданных ощущений, что вызывает его борода в таком чувствительном месте.

Купер бросает взгляд наверх.

— Ты будешь хорошей девочкой и отдашься мне?

Я только придушенно скулю.

— А то ведь я вижу, — продолжает он, — тебе это очень нужно. Мне тоже это нужно, сладкая. У меня аж член болит от взгляда на твою шикарную киску. Но я лучше всего работаю, когда знаю, что моя девочка доверяет мне заботу о ней.

При этих словах Купер гладит мои бедра. Он так близко, что я чувствую его дыхание на коже, и у меня в животе все сжимается от желания. Я вцепляюсь ему в волосы и тяну. Мне бы хотелось, чтобы он прижался прямо к моим складкам и стал сосать клитор, пока по бедрам не заструится влага.

Доверяю ли я ему? Свою жизнь — нет, но здесь, вот так? Возможно, не стоило бы, возможно, это глупо, но я доверяю. Он даже не знает, насколько я ему сейчас доверяю. Я на краю утеса, балансирую изо всех сил, пока под ногами крошится камень.

Купер целует меня в пупок.

— И здесь веснушки, — бормочет он. — Очаровательно.

— Купер.

— Да?

— Я хочу… — Мой голос замирает, и я не успеваю выдавить из себя слова.

— Продолжай, — подталкивает меня Купер. — Скажи, что хочешь быть моей хорошей девочкой. Позволь дать тебе то, о чем ты просила.

Мое лицо пылает так же, как мои волосы. Я годами фантазировала, чтобы кто-нибудь назвал меня своей хорошей девочкой, и теперь это наконец-то происходит. Купер понятия не имеет, что сейчас мне дает. Как для меня важен этот момент.

Я сильнее тяну его за волосы.

— Да. Я хочу… хочу быть твоей хорошей девочкой.

Он раздвигает мне ноги, ладони гладят внутреннюю поверхность бедер, где кожа нежнее всего.

— Умничка.

Он начинает сверху вниз, осыпая мою кожу легкими поцелуями, проводя по ней бородой. Я издаю тихие стоны — даже эти относительно невинные прикосновения меня заводят. Он ведет губы ниже, исследует, то целует, то коротко лижет. А потом обхватывает мои ноги руками и раздвигает еще шире, облизывая мою дырочку, и я только ахаю в ответ. Потом он находит клитор, вбирает в рот и втягивает, и по моему телу проходит волна удовольствия. Он точно знает, что делает, дразня мой бугорок, пока я ерзаю, отчаянно желая больше прикосновений. Купер со смехом отстраняется и целует мое бедро.

— Ты такая вкусная, — говорит он. — Твою мать. Я бы так часами мог делать.

Наверное, он говорит это каждой девушке, но фраза срабатывает. Я трусь об него, отчаянно жаждая большего.

— Не останавливайся, — шепчу я.

— Конечно, нет, — говорит он. — Я же сказал, что позабочусь о тебе, верно?

Он трахает меня языком, без сомнения пачкая рот и бороду влагой, а пальцем ласкает