Каждое его слово отзывается во мне ноющей болью.

– Лиам… ты не можешь так говорить, – сдавленно всхлипываю я.

– Да, радость моя. Мы в гамаке, не забывай. Это наше убежище.

– Скажи это еще раз. Мне нравится, когда ты меня так называешь.

Подтягиваю колени к груди, не отрывая взгляда от машины.

– Радость моя, – повторяет он, и я слышу улыбку в его голосе. – Знаешь, почему я тебя так называю?

– Нет, – признаюсь я.

– Когда ты отдалилась от меня в школе, мне показалось, что ты забрала мое сердце и всю радость с собой. И тогда я понял, что оно принадлежит тебе. Понял, кем ты была для меня. Черт возьми, ты и была моим сердцем, Луна. Тем, что поддерживало во мне жизнь, не давало мне развалиться на части. Ты была для меня всем.

Слеза скатывается по щеке и падает мне на колено.

– Лиам…

– Спасибо за сегодняшний вечер.

Он вешает трубку.

Затем машина с визгом уезжает, и я чувствую, как огромный груз давит мне на грудь, не давая вздохнуть.

– И я по тебе скучаю, – шепчу я про себя.

Глава 42. Луна

Луна, 16 лет – Лиам, 17 с половиной лет

♪ I Guess I’m in Love – Clinton Kane

2 января

♪ Дорогой дневник,

Ты, наверное, удивляешься, почему я вспомнила о тебе только сейчас, ведь ты лежал в ящике с тех пор, как Чарли подарила тебя мне. По правде говоря, не знаю. Похоже, я предпочитаю рисовать свои мысли, а не записывать их, а еще, может быть, потому, что раньше у меня был Лиам. Я могла рассказать ему свои самые сокровенные мысли, свои самые жуткие страхи. Нет, он не умер. Просто он единственный, кому я боюсь признаться в том, что собираюсь поведать тебе, и в то же время единственный, кому я до смерти хочу рассказать.

Я ВЛЮБЛЕНА В ЛИАМА.

Нет! Нет смысла делать удивленный вид – наверняка все уже об этом знают, кроме него. И почему мальчишки так слепы? Арргх!

Проснувшись сегодня утром, я прозрела. Он имеет право знать, что я люблю его. Так больше не может продолжаться. Через девять месяцев он уезжает в Нью-Йоркский университет, и мы больше не будем видеться каждый день только потому, что судьбе было угодно, чтобы он родился на два года раньше меня. Если по какому-то несчастью он не разделит моих чувств, я буду считать дни до его отъезда, а потом предамся своему горю.

Как думаешь, можно ли умереть от разрыва сердца? Может ли оно быть настолько разбитым, израненным и опустошенным, что вдруг решит перестать биться и истекать кровью?

Боже, надеюсь, что нет.

Л. И. К.

5 января

Дорогой дневник,

Сегодня утром я положила в шкафчик Лиама записку, которая гласит: хочешь пойти со мной на свидание? Если да – улыбнись, если нет – пройдись лунной походкой.

Я решила, что будет здорово признаться в своих чувствах в шутливой форме. Мой шкафчик находится всего в нескольких метрах от его. Когда я увидела, как он разворачивает мою записку, подумала, что умру от обезвоживания. Вся кровь отхлынула от лица. Он прочитал ее. Его глаза расширились, и он повернулся ко мне. С каждым его шагом сердце все выше подскакивало к горлу. Он выглядел так красиво с зализанными назад волосами. Я не могла дышать – забыла, для чего нужны легкие. На его лице не было ничего, что указывало бы на ответ. Я была в замешательстве.

Остановившись передо мной, он улыбнулся. Так, чтобы появились ямочки. Кислород снова начал поступать в мозг. Он тут же спросил, что означает моя записка. Конечно, я знала, что он спросит об этом, но я запаниковала. Пробормотала что-то странное. Сказала, что просто хочу, чтобы он пригласил меня на бал. НА ВЫПУСКНОЙ, БЛИН! Его улыбка тут же померкла. Мне показалось, что я увидела в его глазах грусть. И снова захотела умереть, убитая собственной глупостью. Только этого я и заслуживаю. Он согласился пойти со мной. Мне стыдно, я слабачка.

Л. И. К.

8 января,

Дорогой дневник,

Я опять все испортила. Сегодня вечером у Ти была вечеринка. Я вся извелась от нетерпения. Мой план был идеальным. С каждым днем меня все больше убивает то, что я нахожусь рядом с ним и не могу поцеловать его так, как уже давно мечтаю. И все эти девушки, которые крутятся вокруг него, сводят меня с ума. Тюремный срок будет плохо смотреться в моем заявлении в колледж? Хотя папа первее убьет меня за убийство. Это была бы кровавая бойня. Ладно, я отвлеклась (это из-за выпивки).

Ему понравился мой наряд. Я видела это по его взгляду, который он бросал на меня, когда думал, что я отворачиваюсь. Его обычно насыщенный зеленый цвет глаз стал почти полупрозрачным, когда он смотрел на меня. Мы прислонились к стене возле танцпола. Музыка была настолько оглушительной, что приходилось кричать, чтобы тебя услышали. Я выпила два бокала чего-то непонятного и, проглотив комок в горле, сказала ему: «Я ВЛЮБИЛАСЬ В ТЕБЯ». Он был в замешательстве, стоял с нахмуренными бровями. А потом приблизился к моему уху, положил руку мне на поясницу и попросил повторить. Это напугало меня до смерти. Из-за бешеного стука сердца я уже не слышала музыку. Это было безумие. Было страшно. Мне снова захотелось исчезнуть с лица земли. Поэтому я сказала ему: «Хочешь потанцевать со мной?» Он отступил на шаг и посмотрел прямо мне в глаза. Я увидела на его лице эмоции, которые не могла расшифровать, а может быть, слезы, которые начали затуманивать зрение, мешали мне понять. Лиам вывел меня на танцпол. Это был медленный танец. Он прижал меня к себе. Крепко. Мое сердце колотилось так быстро, а его – так спокойно и ровно, будто хотело перестать биться вовсе.

Л. И. К.

10 января,

Дорогой дневник,

Моя жизнь – отстой!

Сегодня вечером я попробовала кое-что сделать. Это моя последняя попытка, потому что это уже просто жалко. Может, нам не суждено быть вместе? Нет, я отказываюсь в это верить.

Луна Иден Коллинз – не трусиха.