– Ты правда так думаешь? – спросила Труф. – Что она тебя не любит?

Полин помолчала немного. Справа от них раскинулось озеро. В воде, блестящей от солнца, отражался древний замок.

– Да. Я в этом уверена, – наконец сказала Полин. – Я знаю, что она родила меня очень молодой – ей тогда было всего двадцать лет, – и я догадываюсь, как именно она затащила под венец моего покойного отца. Не знаю, случайно так вышло или Эвелин нарочно забеременела, чтобы поймать его в сети, но в любом случае материнских чувств она ко мне не испытывала никогда. Просто на дух меня не переносила. Сколько я себя помню, в детстве со мной всегда были только няни или отец. А она со мной даже ни разу не гуляла. Дети вовсе не так глупы, они чувствуют, когда их не любят. А Эвелин даже не старалась скрыть, что видеть меня не хочет.

– Но… – Труф с трудом понимала, о чем говорит Полин, – с Тристаном же она как-то ладит…

– Да, это верно. Удивительно, но я никогда на него за это не злилась. Наверное, я просто слишком долго была одна и поэтому очень обрадовалась, что у меня будет братик или сестричка. Мой отец к тому времени давно умер, и Эвелин вышла замуж за Ленни, отца Тристана. Ленни всегда был очень добр ко мне. – Полин улыбнулась. – Думаю, это ее тоже злило. А Тристан всегда был ее сокровищем. Возможно, дело в том, что он родился красавцем, не то что я. А может, она просто стала старше, поэтому и смягчилась… Или, может быть, с Ленни она чувствовала себя счастливее, чем с моим отцом? Кто ж его знает… В любом случае ко мне она никогда не испытывала теплых чувств. Я уже говорила, что тогда ничего не понимала и страшно обижалась и злилась на мою мать. Обратить на себя ее внимание я могла, только доставляя ей неприятности, и, надо сказать, я весьма в этом преуспела. – Она посмотрела дочери в глаза. – Но я этим не горжусь. И тебе так жить не советую. Слава богу, на моих отношениях с Тристаном это никак не отразилось. Мы всегда были очень близки, несмотря на разницу в возрасте. Хотя Эвелин даже сюда пыталась влезть.

– Что? Хочешь сказать, она пыталась вас поссорить?

– Ну да. Тристан рассказывал мне, какие гадости она ему про меня говорила. Она изо всех сил старалась настроить его против меня, но, к счастью, ей это не удалось. Напротив, мы очень сблизились.

Труф была потрясена:

– Но зачем? Зачем ей так делать? Какая мать вообще до этого додумается? Это же просто бред!

– Думаю, она и сама не знает ответа на этот вопрос. Эвелин никогда не имела склонности к самоанализу. Я подозреваю, что у нее нарциссическое расстройство личности. В свое время я довольно подробно изучила эту тему. Понимаешь… Они очень сложные люди. Я как-то обсуждала этот вопрос с одним психотерапевтом. Не все нарциссы страдают расстройством личности. Тут очень много тонкостей… Как, впрочем, и везде. Обычно нарциссы ведут себя как обаятельные, харизматичные люди. И поначалу они даже могут производить приятное впечатление, особенно в отношениях. Они любят окружать себя людьми, которые тешат их самолюбие. И отношения они строят только с теми, кто может подтвердить их идеальность, – все остальное их не волнует. Для нарциссов главное – это они сами. А все, что не вписывается в их идеальный мир или мешает им добиться цели, вызывает у них резкое отторжение. В сущности, примерно так получилось и со мной. Эвелин не могла смириться с тем, что у нее есть такая дочь – некрасивая и непривлекательная, – поэтому она от меня отреклась. Вот и все.

– По-моему, ты очень красивая и привлекательная, – сказала Труф и обняла Полин.

– Спасибо, милая. Ты очень добра. Но я уже давно не переживаю из-за своей внешности. Тристану повезло родиться красавцем, и, я так думаю, это объясняет, почему Эвелин хоть как-то смогла к нему привязаться… Но я почти уверена: если бы он ей чем-то не угодил, она бы и у него начала пить кровь. Такой уж она человек. Иначе она, видимо, просто не может. К тому же она склонна к манипуляциям.

– Кажется, я тебя понимаю, – сказала Труф. – Сначала я в это не верила. Она показалась мне скорее чудаковатой – вся такая эксцентричная, со старомодными понятиями о мире… Но потом она начала довольно резко отзываться о Нессе, ты ее уже видела. А ведь Несса – самый прекрасный человек, которого я встречала. В ней нет ни одного изъяна. Еще Эвелин иногда дает всем разные советы, и некоторые из них… ну… скажем так, оставляют желать лучшего.

Полин рассмеялась:

– Догадываюсь. Я знала, что ты ей понравишься. Видишь ли, ты тоже подтверждение ее идеальности. Пари держу, ей нравится хвастаться перед всеми своей замечательной внучкой. Я только боялась, что она и тобой попробует манипулировать… – добавила она нерешительно.

– Для этого я слишком стреляный воробей, – возразила Труф. – Учитывая, где я работаю…

– Это верно, – согласилась Полин. – Но мы не всегда бываем настороже. Иногда мы все-таки теряем бдительность – и тогда из нас можно веревки вить. И, как правило, занимаются этим именно родственники…

– О чем это ты?

– Помнишь, как мы гуляли возле фундамента скульптуры Майка? Ты тогда сказала, что Эвелин на седьмом небе от счастья. Потому что она решила, что тебе вскружил голову бедный скульптор…

– И?

– Ну, просто это вполне в духе Эвелин – выкинуть что-нибудь такое, чтобы тебя от кого-нибудь отвадить.

– Я так не думаю. В смысле, она в курсе, что, если я кого-то полюблю, меня не остановят никакие слова. Мне просто не нравились те мужчины, которые нравились ей… С Джошем у нее вообще сложились полная гармония и взаимопонимание.

– Но разговаривать ты не хочешь с Майком.

– Только потому, что он меня игнорирует!

– Отвечу в твоей манере: а) это не точная информация, а только предположение, и б) у тебя нет свидетельств, которые могли бы объяснить причину его поведения, – возразила Полин.

– А мне плевать, что у него там за причины.

– Что ж, как скажешь. Ты совершенно справедливо заметила, что Эвелин на седьмом небе от счастья. Но гораздо больше меня радует другое. Ты явно не унаследовала ни моего упрямства, ни моей склонности искать приключения на все места – это я сейчас