– Если ты согласишься подписать контракт с «АльфаВитой», мы подчеркнем, что твои личные спонсорские контракты преобладают над командными, верно?

– Он прав, – согласился Рассел. – А «Пегасус» – это команда Тео. И это не изменится.

Я кивнул:

– Ладно. Спроси их об этом. Это все? Мы закончили?

– Нет, Тео, мы не закончили, – вздохнул Мартин. – Но, учитывая, что твое внимание – как у малыша, который только что конфетку съел, мы можем продолжить завтра. Договорились?

– Договорились, – кивнул я с таким видом, словно завтра я точно буду менее рассеянным, чем сегодня. – Парни, вы не против, если я займу конференц-зал? Мне нужно позвонить.

Мартин провел рукой по своей гладкой голове, и «Ролекс» на его руке ярко вспыхнул на солнце.

– Все… хорошо?

– Конечно. Никаких драм, приятель.

«Возможно, я умру от учащенного сердцебиения еще до конца разговора, но так все хорошо, приятель, будь спок».

– Мне нужно что-нибудь знать? – Он с такой силой прищурился на меня, что его глаза превратились в щелки. – Как твоему менеджеру.

– Это личный звонок, – заверил я его. – Ничего, что было бы связано с работой.

Рассел многозначительно вздернул брови, но ничего не сказал. Я никогда не стеснялся делиться всеми подробностями своей личной жизни. Особенно с ним. Так что его подозрения были оправданны.

Мне потребовалось двадцать минут, чтобы набраться смелости и нажать маленькую зеленую кнопку вызова на экране. Это был просто обычный, дружеский телефонный звонок. Ничего особенного. В глубине души я молился, чтобы попал на голосовую почту.

– Алло? – произнес знакомый голос. – Это ты, Теодор?

Я закатил глаза:

– Нет, блин, Санта-Клаус.

Ну почему моя первая реакция в разговоре с ним – всегда вести себя как мудак? Ричард усмехнулся:

– Это определенно ты, Теодор. Все в порядке? Я сейчас не рядом с твоей мамой. Она…

– Я… э-э-э… на самом деле я надеялся поговорить с тобой. – Я неловко запнулся. – Не для протокола.

– О?

– Я просто не хочу, чтобы мама волновалась, – быстро добавил я.

Он немного поразмыслил, затем согласился:

– Разумеется. Все, что произойдет во время этого звонка, останется во время этого звонка. Прямо как в Вегасе.

Я рассмеялся неожиданно для самого себя. Давняя поездка моего отца и Ричарда в Вегас была легендарна в том плане, что никто не знал, что именно там произошло, – за исключением того факта, что Ричарду теперь запрещено находиться на территории штата Невада. Но я так и не знал, действительно ли они не помнили большую часть произошедшего там или же поездка выдалась настолько непристойной, что они не могли себе позволить даже заикнуться об этом.

– Что случилось?

– Ну, во-первых, я бы хотел извиниться за то, что произошло в Мельбурне. Я ляпнул какую-то несусветную чушь, и мне стыдно за это.

– Ты же уже извинялся, Теодор, – растерянно произнес Ричард.

Я сделал глубокой вдох.

– Да, но на этот раз я хочу извиниться искренне.

Из трубки донесся глубокий и громкий смех – и как раз только я подумал, что он закончился, как Ричард снова залился хохотом. Мои первые натянутые извинения предназначались для того, чтобы успокоить маму, они появились не потому, что я действительно чувствовал себя виноватым за то, что вел себя как придурок. Можете считать это взрослением или осознанием факта, что произнесенные мною в пылу момента слова имеют долгосрочные и нежелательные последствия, но сейчас я говорил серьезно.

– Что ж, твои извинения приняты. Еще раз. Ты сын своего отца до мозга костей, ты же это знаешь? Ты всегда можешь заставить людей рассмеяться, хочешь ты этого или нет.

На моем лице расплылась смущенная улыбка. Большинство людей, сравнивая меня с отцом, обычно имели в виду нашу манеру вождения – немногие могли сравнивать нас именно как отца и сына.

– Мама сказала, что вы… много разговариваете о нем.

То, что когда-то показалось мне странным, теперь давало мне небольшое чувство комфорта.

– Так и есть, – осторожно признал Ричард. – Он играл значительную роль в наших жизнях. И я никогда не пытался его заменить, Тео. Он – твой отец, и он любил тебя больше всего на свете.

Я хрустнул костяшками пальцев о бедра.

– Как ты думаешь… я хотел сказать, ты считаешь… проклятье… э-э-э… мой отец всегда знал, что хочет выступать именно за «МакАлистер»?

Воцарилась долгая пауза. И лишь потом Ричард ответил:

– Он почти подписал контракт с «Джованни».

Я аж вздрогнул от его заявления. «Что»?

– С «Джованни»? Их же нет в гонках уже… – я попытался подсчитать в уме, но быстро сдался, – много лет.

«Джованни» были довольно неплохой командой, сравнимой с сегодняшним «Порше», – у них был потенциал стать великими, но, похоже, они просто не смогли его реализовать. Они потеряли финансирование спустя несколько лет после того, как мой отец вышел на пенсию.

– Если бы твой отец заключил с ними контракт, я не сомневаюсь, что удача бы не отвернулась от них, – заметил Ричард. – Но «МакАлистер» предложил ему контракт за несколько дней до того, как он должен был подписать соглашение с «Джованни».

– И отец, естественно, выбрал «МакАлистер», – закончил я за него.

– Вовсе не естественно, – возразил Ричард. – Твой отец разрывался. В «Джованни» предлагали больше денег, но ему больше нравилась команда в «МакАлистере». Там было больше возможностей для роста. Больше шансов сделать себе имя. Вот почему он выбрал их.

– Почему он не рассказывал мне об этом? – ошеломленно спросил я. – Я думал, он всегда был заядлым фанатом «МакАлистера».

– Он любил «МакАлистер» всем сердцем, но я не сомневаюсь, что он был бы точно так же счастлив и в «Джованни». Или в любой другой команде, если уж на то пошло. Проклятье, твой отец сел бы даже за руль гольф-кара, если бы это означало, что он сможет принять участие в Гран-при.

Я улыбнулся, мысленно представив эту картину.

– Но он всегда поддерживал меня в моем стремлении получить место именно в «МакАлистере».

– Только потому, что этого хотел ты. С того самого дня, как ты узнал, что твой отец выступает за «МакАлистер», ты превратился в их заядлого фаната, Теодор. И да, это действительно нечто особенное, что ты выступаешь за ту же команду, что и твой отец, но поверь мне, он был бы точно так же счастлив, если бы ты выступал за любую другую команду. До тех пор, пока ты был счастлив, все остальное не имело для него никакого значения. – Ричард сделал паузу, а затем спросил: – А ты счастлив, Теодор?

От его вполне невинного вопроса все мое тело покрылось пленкой пота. Надув щеки, я сделал