Мы заказываем восемь шотов текилы. Она знает, что я не имею ничего против отношений на одну ночь. Там я решаю, как далеко готова зайти со своим партнером, а не наоборот. Если нет никаких чувств, значит, и больно не будет.

– «No comprendio» вообще-то, – неуверенно поправляет она меня, но я решаю больше над ней не издеваться. – Я знаю, что ты меня услышала. Он правда классный парень, Луна. Только о тебе и говорит.

Я вздыхаю, заметив ее щенячий взгляд.

– А когда я с ним пересплю, надо будет тебе комиссию за посредничество отстегнуть?

Она морщится и пристально смотрит на меня.

– Я просто хочу, чтобы ты была счастлива.

– Я счастлива, – говорю я. – И давно не была так счастлива, как сейчас. Я могу получить офигенную работу, я снова с вами, моими лучшими друзьями. И мне ничего больше не нужно. Клянусь.

Лос-Анджелес мне нравится, но лишь здесь, в Нью-Йорке, я могу дышать полной грудью. Кэм согласно кивает, а после бармен приносит наш заказ.

– Я так рада, что ты вернулась, Лулу.

Шоты с текилой в руках мешают нам кинуться в объятия друг друга, поэтому мы просто улыбаемся друг другу как дурочки и со слезами на глазах, будто одна из нас сейчас на смертном одре. Прерывает этот интимный момент зов парней.

Когда мы возвращаемся, они хватают шоты, и Трэвис говорит:

– За Луна-парк! У тебя все получится. Ты лучшая.

Он целует меня в лоб, и Кэм бросается на нас с обнимашками. Сердце переполняет радость – как же мне с ними повезло. Камилла – моя родственная душа. И злобный двойник. Она – майонез, а я – кетчуп. С детского сада и до переезда в Нью-Йорк после выпуска из школы мы все делали вместе. В первый день в яслях мы повстречали Трэвиса. И с тех пор, как пальцы одной руки, были неразлучны. Мы стали «тремя мушкетерами». Да, очень оригинально. А потом к нашей троице присоединился Лиам, и появились «четыре стихии».

Камилла, веселая и непредсказуемая, – Воздух.

Трэвис, спокойный и невозмутимый, – Вода.

Лиам, энергичный, воинственный и страстный, – Огонь.

И я, Луна, – целеустремленная, упрямая и чуткая Земля.

Наша дружба продлилась семь наполненных любовью и весельем лет… А потом все рухнуло, и в «Большом яблоке»[9] мы оказались уже втроем, а не вчетвером. И вот какие мы теперь. Худо-бедно функционирующие свежеиспеченные взрослые.

– Потанцуем?

Теплое дыхание Кельвина касается моей щеки. Я поворачиваю к нему голову – в ореховых глазах светится надежда, светло-каштановые пряди мягко спадают на лоб. Он красив, с этим не поспоришь. Сидящая напротив Камилла, которая вдруг заделалась свахой, жестами приказывает мне согласиться.

Надо не забыть подсыпать цианид ей в кофе.

Желая развеяться, наконец беру протянутую руку и следую за Кельвином на танцпол, пока мои друзья-имбецилы свистят нам вслед. «Это всего лишь танец», – думаю я. Не все мужчины – зло во плоти. Наверняка есть и хорошие парни. Те, что не сеют на своем пути страх и горе. Ловлю себя на мысли, что искренне улыбаюсь ему, и его плечи расслабляются. Ничего себе, он настолько меня боится? Он делает шаг назад и одним изящным движением притягивает меня к себе в вихре танца. Моя спина касается его груди, и я, растворяясь в музыке, закрываю глаза.

– Ты очень нравишься мне, Луна, – шепчет он мне на ухо. – Одно свидание – все, чего прошу. Если потом решишь, что тебе это не нужно, я исчезну.

Решив перестать загоняться, открываю глаза и, сама от себя не ожидая, отвечаю:

– Одно свидание. На этом все.

Его ликующий вопль заставляет меня прыснуть от смеха. Прижавшись щекой к щеке, он забрасывает мои руки себе за голову. Тело вдруг охватывает дрожь, которая внезапно начинает усиливаться, превращаясь в резкую непрерывную вибрацию.

Черт, я вибрирую. В смысле, мой телефон.

Под разочарованным взглядом Кельвина прерываю нашу маленькую пикантную игру. Незнакомый номер. Внутри холодеет. В час ночи с хорошими новостями не звонят. Перед глазами сразу возникают самые мрачные картины: папа истекает кровью, бабушка умерла, в квартире пожар. Паника так затягивает меня, что трубку я так и не поднимаю.

Воздух. Мне нужно на воздух.

Оказавшись снаружи, понимаю, что все еще не могу восстановить дыхание. Ночной телефонный звонок – вестник беды, это точно. Во рту появляется мерзкий привкус. К горлу подступает выпитый алкоголь. Что-то внутри кричит не отвечать. Я не вынесу еще одного дурного известия. Горе, страх и беспомощность перед тем, что изменит жизнь навсегда. Дыхание вновь перехватывает, перед глазами все плывет.

Луна, вдох, выдох.

Черт возьми, да никто так не дышит. Я закрываю глаза, чтобы сосредоточиться на том, что вокруг. Шум машин, смех прохожих, бьющий в лицо ветер. Открыв глаза, снова смотрю на телефон, надеясь, что он исчезнет как по волшебству, но он снова начинает звонить. Молча нажимаю «Ответить» и дрожащими руками подношу к уху.

– Луна? Привет, это Саманта Адамс.

Резко выдыхаю воздух, застрявший в легких. Будет очень плохо, если я выругаюсь в ответ? Проходит пара секунд, прежде чем я наконец осознаю, что все хорошо.

– Да, Саманта, я слушаю, – сдавленно пищу я.

– Прости, что так поздно звоню. Не могла раньше – в лейбле полный дурдом. У меня хорошая новость: ты принята.

Стоп.

– Кто? Я?

– Да, ты. Ты же Луна Коллинз? Мы ждем тебя завтра в девять утра.

– Завтра? – переспрашиваю я, борясь с тошнотой. – Завтра – в смысле на следующий после этого день?

– Если быть конкретнее, уже ровно через восемь часов. Новый глава компании решил первым делом провести собрание. На нем должны присутствовать все штатные сотрудники.

– Конечно, без проблем, я буду. Спасибо за эту возможность! Вы не пожалеете.

– Ок, – бросает она и кладет трубку так резко, будто хлопает дверью у меня перед носом.

С радостными воплями начинаю скакать на месте. И плевать, что на меня с недоумением косятся. Охренеть, меня взяли! Я смогу остаться с Камиллой и Трэвисом. Прощайте, любители грязных трусиков! Тут же отправляю Кэм сообщение, чтобы объяснить свое отсутствие, и вызываю такси до дома.

Пока жду машину, в голове проносятся картины будущей счастливой жизни. Но их поток быстро обрывается из-за ощущения пристального взгляда, который так сверлит спину, что кожа покрывается мурашками. Оборачиваюсь – никого. Ни прохожие, ни тусовщики у клуба не обращают на меня внимания.

К несчастью, это ощущение мне слишком хорошо знакомо. Оно преследует меня уже много месяцев. Камилла подкалывает, считая это паранойей, но