Я стиснула колени руками так сильно, как только могла. Господи, неужели все это происходит со мной? Я все еще пыталась проснуться. Оказаться в «своей» комнате. Снова и снова прокручивала в голове тот злосчастный вечер. И не могла понять, как оказалась настолько глупой и неосторожной. Ведь я обещала Сальвару, что никуда не выйду. Леонора со своими слезами буквально загипнотизировала меня. Хотя… кто знает, может, так и было. Что ж, я исчезла, как и хотела Алисия… Или, все же, Гертруда? Впрочем, это уже не имело никакого значения.

Я знала, что рано или поздно Марко придет. Он вошел, плотно закрыл за собой дверь. Сейчас он был без куртки, в черной майке. На шее болтался неизменный крест. От него несло водкой, это чувствовалось с порога.

Он стоял, расставив ноги, долго смотрел на меня. И его уродливое лицо кривилось от отвращения.

— Сначала я хотел отдать тебя парням. Как грязную шлюху. И понаблюдать, что от тебя останется.

Я буквально застыла, не в силах пошевелиться.

— Но ты, все же, моя жена. Перед богом и людьми. Поэтому не стоит перекладывать свои обязанности на других. Даже блудливую суку при должном усердии можно воспитать. Так, что она станет дышать по команде. Я прав, София?

Я поднялась на ноги и попятилась.

Марко приблизился на шаг:

— Так я прав?

Я понимала, что сейчас скажу глупость, над которой он посмеется. Это ничего не изменит. Но нужно было хотя бы попробовать.

— Отпусти меня. Я теперь гражданка Полиса. Меня будут искать.

Я редко видела, чтобы он так хохотал. Может, и никогда. Он почесал небритый подбородок:

— Хотя бы врала правдоподобнее.

Я уже упиралась в стену:

— Это правда. Клянусь богом! Я гражданка Полиса.

Он схватил меня за шею, прижал к стене. Склонился:

— Не смей прикрываться богом. Ты просто лживая потаскуха, для которой нет ничего святого. И обращаться с тобой нужно, как с потаскухой.

Меня едва не вывернуло от вони. Марко провел рукой по моей ноге, задирая подол, до боли стиснул бедро.

— Не захотела быть женой — будешь рабыней. А вот сколько придется тебя учить — зависит только от тебя. Будешь покорной — тебе же лучше. — Он внезапно отстранился: — Но я дам тебе шанс. Раздевайся. У меня уже яйца каменные.

Я сжалась, инстинктивно прикрываясь руками. Я буду бороться до последнего, даже если он убьет меня.

Марко быстро потерял терпение, снова прижал меня к стене. Содрал трусы, и я почувствовала внутри палец. Дернулась с шипением. Он держал меня за шею. Убрал руку, посмотрел на пальцы. Тут же ударил меня по лицу так, что почернело в глазах.

— Шлюха!

Он швырнул меня на матрас, не дав опомниться. Оседлал, разодрал платье. Я извивалась, визжала, махала руками, стараясь оцарапать его. Но силы были не равны. Вдруг я почувствовала, как ногти нашли преграду, прошлись по его калечной щеке. Марко на мгновение замер. Отпустил меня, тронул щеку, заметил кровь на ладони. Кажется, от следующего удара я на миг потеряла сознание.

У меня больше не было ни единого шанса. Он подмял мои руки за спину, обездвижив, раздвинул ноги. Я выгнулась, открыла рот, чувствуя, дерущую боль, которая усиливалась с каждым бешеным толчком. Это длилось бесконечно. Наконец, Марко громко застонал, и внутри горячо разлилось. Он вытащил обмякший член и молча вышел, наконец, оставив меня.

И сейчас я была искренне благодарна стерве-Гертруде за ее укол.

Глава 72

Я шагнул в гостиную в квартире Алисии:

— Где она?

Та выпучила глаза и надула губы. Заспанная, в розовом пеньюаре, украшенном перьями. Утро — единственное время, когда ее можно было застать врасплох. Тем более, в такую рань.

— Даже не поздороваешься?

— Где она?

Я почти знал ответ. Чувствовал. Но, все же, еще оставалась крошечная надежда, что Алисия действовала самостоятельно. Глупости у нее хватит.

— Кто?

— Ты сама прекрасно знаешь.

Она сделала кислую гримасу, нервно махнула рукой горничной, чтобы та шла прочь. Опустилась на кушетку у окна и полулегла, выставляя напоказ безупречно гладкие ноги.

— Я рада, что ты пришел. Хоть это и неожиданно. Разве ты не должен быть в Сторби, милый? — Она снова махнула рукой: — Впрочем, неважно. Выпьешь со мной кофе? Или есть предложение поинтереснее? — Она потянулась и хищно прищурилась.

Хотелось тряхнуть ее за ворот. А, может, и вовсе ударить, чтобы стереть эту жеманную дурь. Сейчас у меня уже не было на нее терпения. И больше не будет.

Она снова скорчила гримасу, которая по ее мнению должна была быть милой.

Я знал заранее, что она будет кривляться и юлить. Отпираться до последнего. Ничего нового. Но Леонора созналась во всем. Рыдала, клялась, что ничего не знала об исчезновении Софи. Твердила, что Алисия попросила об одолжении — лишь вывести Софи из дома под любым предлогом. И приплатила, само собой. Приплатила от души. Мэйсон уже рассчитал Леонору. С соответствующими рекомендациями. Ее кавалера — тоже. Но дело уже было сделано.

— Алисия, где Софи?

При упоминании этого имени на ее лице ничего не дрогнуло. Алисия не была удивлена или озадачена. Этого было более чем достаточно. Я получил ответ. И он ставил меня в тупик. Я не понимал, что делать дальше.

Я развернулся и молча направился к выходу. Не хотел больше видеть Алисию ни секунды.

— Сальвар!

Судя по тону, она была возмущена. Раздался дробный стук каблуков. Алисия нагнала и вцепилась в мою руку:

— И ты вот так уйдешь?

Я избавился от ее хватки:

— А ты чего хочешь? На вопросы ты не отвечаешь. А я пришел исключительно за ответом. Но теперь он уже не нужен. Я его получил.

— И это все?

Я посмотрел в ее лицо:

— Нет, если ты так ничего и не поняла. Между нами все кончено.

Она облизала губы, нахмурилась:

— Что это значит: «все кончено»? А? — последний звук подлетел знакомым визгом.

Я молчал.

Она снова вцепилась в мою руку. На удивление крепко и цепко.

— Что значит «кончено»? — Алисия вдруг изменилась в лице, зло улыбнулась. — Или ты забыл, милый, сколько моих денег вложено в твою