Нет, я никогда не была великим психологом. Я даже на мгновение не заподозрила Леонору. Отнеслась со всей душой, хотела поддержать, как смогу. И что получила? Удар в спину. За собственную доброту. Сальвар был совершенно прав — девушка с Луны. Только в этом понятии не было ничего милого или трогательного. Я — белая ворона, которую не научили жить.

Я жадно отпила из бокала, промачивая пересохшее горло, посмотрела на Алисию:

— Ты его любишь?

Мятная отдушка была такой сильной, что я закашлялась.

Алисия с недоумением уставилась на меня:

— Что?

— Ведь это совсем простой вопрос. Ты его любишь?

Она снова жевала губу:

— Какое это имеет значение?

— Мне кажется, главное.

Алисия покачала головой:

— Нет, главное — не это. Именно об этом я и хотела сказать. Деньги моей семьи вложены в компанию Сальвара. Это очень и очень большие суммы. Так вот, имей в виду: если он разорвет помолвку — я затребую свои активы. Это разорит его.

Я сглотнула:

— Почему ты говоришь это мне?

Алисия улыбнулась:

— Ведь это ты у нас здесь рассуждаешь про любовь. Просто исчезни из его жизни, или он потеряет все.

Я сидела, закаменев. Руки и ноги казались неподъемными. В голове гудело, к горлу подкатывал плотный ком. Я допила воду до капли, но во рту, тут же, пересохло.

Алисия пристально уставилась на меня:

— Эй, что с тобой? Плохо, что ли?

Меня бросило в холод, накатывала тошнота. Господи, меня сейчас вывернет.

Я оперлась о столешницу:

— Где здесь туалет?

Алисия поднялась:

— Пошли. — Она фыркнула: — Кто бы мог подумать! Веду в туалет любовницу собственного жениха!

Мы вошли в душное помещение. Пока пробирались по длинному узкому коридору, я уже еле волокла ватные ноги. Перед глазами плыло.

Алисия остановилась у двери, указала пальцем:

— Тебе сюда.

Я буквально навалилась на дверь, но, тут же, почувствовала, как проваливаюсь в черную пустоту.

Глава 69

Было холодно. Казалось, тело промерзло до костей, покрылось инеем. Я только понимала, что лежала. Голова гудела, в висках отзывалось мучительной болью. Я хотела открыть глаза, но веки казались неподъемными. Руки, ноги — я ничего не чувствовала, будто меня парализовало. Только запах, который заползал в ноздри. Странный запах… Пыль, стылая сырость, едва уловимые нотки чего-то строительного.

Последнее, что я помнила — темную дверь туалета. А дальше — пустота. Похоже, я упала, и Алисия бросила меня. Я так и не могла понять, что случилось. Почему мне стало так плохо? Я даже толком не ела за весь день. И не пила ничего, кроме той мятной воды…

При этом воспоминании в горле тут же знакомо захолодило, ясно ощутилось послевкусие, которое сейчас казалось омерзительным и химозным. Хотелось отплеваться. Больше предположений не было. Я с трудом разомкнула губы, облизала кончиком пересохшего языка. Снова попыталась открыть глаза. Но, тут же, услышала какой-то гулкий звук, и на меня обрушился поток ледяной воды. Я невольно взвизгнула, содрогнулась всем телом. Открыла глаза, но видела лишь муть.

Наконец, фокус вернулся. Я смотрела перед собой, на серый шершавый потолок. И охватил непередаваемый панический ужас. Тело будто прострелило, прожгло, отозвалось набатом в висках. Я помнила это помещение. Или другое такое же. Бедная Сильвия тоже лежала на полу в луже воды.

— Очухалась, сука?

Вздох застрял в горле. Я села рывком, в каком-то безумном порыве. Тут же закрыла лицо руками, в надежде, что кошмар исчезнет.

Нет.

Нет.

Нет!

Но все оставалось на месте.

Передо мной, расставив ноги, на стуле сидел Марко. Рядом кто-то стоял, но я уже была не в силах повернуть голову.

— Выйди. И дверь закрой.

— Хорошо, патрон.

Я услышала, как коснулось пола пустое ведро. Как скрипнула дверь и плотно закрылась, запирая меня в аду. Меня парализовало. Я в буквальном смысле не могла пошевелиться, облепленная насквозь вымокшим платьем. Смотрела перед собой и не могла даже моргнуть.

На нем была все та же кожаная куртка. Расстегнутая рубашка открывала волосатую грудь, на которой блестело огромное золотое распятие. Единственный глаз едва не раскалился докрасна.

Марко неспешно поднялся, отчеканил два шага. Склонился надо мной и схватил за волосы на затылке, заставляя поднять голову.

— Ну, здравствуй, женушка…

Я очумело молчала, никак не хотела поверить, что все это происходит наяву. Господи, помоги мне!

Он поднял руку, и мои волосы натянулись, причиняя невыносимую боль. Я потянулась наверх.

Марко склонился к моему лицу:

— Нагулялась?

Он резко рванул, и я взвизгнула. На мгновение показалось, что я осталась без волос.

Он замахнулся, намереваясь ударить по лицу, но, вдруг, остановился где-нибудь в сантиметре от скулы. Медленно провел пальцем по моей щеке.

— Сегодня тебе повезло, тварь. Завтра воскресная служба. Тебя все должны увидеть. Живой и здоровой. Я пока не буду портить твой фасад. Цени это, София.

Когда он произнес мое имя, захотелось кричать. Меня передернуло, по спине прошлось колким холодом. Господи, пусть он исчезнет! Пусть провалится в ад!

Марко запустил большой палец мне под губу, продавил по зубам. Я чувствовала соленый вкус его кожи.

— Но после мне придется тебя воспитать. Так велит Господь. Муж в ответе за жену. И одна из его обязанностей — вразумлять и наущать. Хвалить за послушание и наказывать за проступки. Поступать по совести… Облегчи свою душу, София. Расскажи своему любимому мужу, где ты пропадала. — Он перехватил меня за челюсть, сжал до ломоты: — Не стесняйся, женушка. Между супругами не должно быть секретов. Я зачту тебе откровенность.

Конечно, я молчала. Я была в таком оцепенении, что не находила сил даже заплакать.

Господи, пусть он исчезнет!

Марко стиснул пальцы еще сильнее, и я невольно открыла рот.

— Молчишь? Ты большая грешница, София. Не обессудь, если Господь отвернется от тебя.

Он уже от меня отвернулся, раз я вернулась сюда. Я сотворила все это собственными руками. Собственной глупостью.

Вдруг Марко отпустил меня, брезгливо отпихнув. Попятился на шаг.

— Раскайся. Встань на колени и проси простить тебя. И я смягчу твое наказание.

Я не шелохнулась.