Он поставил поднос на столик:

— Ты не завтракала.

Я вся сжалась, опустила голову:

— Спасибо, мистер Мэйсон.

Я будто варилась заживо. Наверняка была вся красная.

Он порылся во внутреннем кармане и положил на стол книгу. Знакомый переплет — так была оформлена серия Шекспира.

— Мистер Сальвар просил тебе передать.

Я покосилась на книгу. «Отелло»… Я не читала, но, кажется, это та, где мавр от ревности убил жену… Похоже, они оба издеваются…

Раз Мэйсон все знал, я не могла не спросить:

— Мистер Мэйсон… они долетели?

Тот кивнул:

— Да. Не беспокойся, все в порядке. Мистер Сальвар уже занят делами.

Я снова опустила голову, молчала.

Дворецкий направился к двери:

— Если тебе что-то понадобится — сразу скажи.

Я пробормотала, едва слышно:

— Да, сэр.

Но сама точно знала: мне ничего не понадобится. Ничего и никогда.

Теперь я маялась настоящим бездельем. Просиживала у фальшивого окна, листала книгу. До смерти боялась, что придет любопытная Леонора и станет задавать вопросы. Скажу, что заболела…

Леонора действительно пришла. Ближе к вечеру. Но, увидев ее, я буквально забыла обо всем на свете. Зареванная, с красным лицом, с воспаленными глазами. Она сжимала в руке замусоленный платок и ежесекундно терла нос, который будто увеличился в размерах.

Я тут же подскочила:

— Леонора? Что случилось?

Та без приглашения брякнулась на кровать и зарыдала:

— Я была права. — Она стукнула кулаком по груди: — Сердце ведь не обманешь. Все чует.

Я опустилась рядом:

— Да что случилось?

Та размазала слезы по лицу, выпрямилась, набрала воздуха в грудь:

— Бросил.

Я даже отпрянула:

— Людовик? Неужели, правда?

Леонора лишь зарыдала сильнее и уткнулась лицом в ладони.

Я старалась успокоить ее, как могла. Но что я могла ей сказать? Невольно думала о том, что чувствовала бы сама, и сердце болезненно съеживалось. Должно быть, это невыносимо. Никакие слова не помогут. И я совсем не знала, чем ей помочь. Лишь совала бокал с водой:

— На, выпей.

Та сделала пару глотков и всучила бокал мне обратно:

— Тут водки надо, а не воды. Иначе сердце лопнет.

Я растерянно пожала плечами:

— У меня нет водки…

Леонора неистово покачала головой:

— Не могу! Не могу с ним под одной крышей! Дышать нечем! — Она вдруг подскочила, схватила меня за руку: — Давай, выйдем на улицу. Посидим в парке. Иначе я тут задохнусь!

Я без раздумий кивнула — это единственное, чем я могла ей помочь:

— Хорошо.

Я не стала переодеваться, лишь сняла приметный белый фартук.

Мы сели на ту же скамейку, на которой Леонора ждала меня в прошлый раз. Уже смеркалось, но фонари не зажгли, и аллея становилась сине-серой. Леонора немного успокоилась. Теперь просто сидела и молчала, глядя по сторонам. Будто ждала, что этот «картавый» придет просить прощения.

Людовик, разумеется, не пришел. Зато я с ужасом заметила, как к нам приближается знакомый изящный силуэт. Меня буквально приморозило к скамье. Господи…

Алисия.

Она подошла, просияла ослепительной улыбкой:

— Мэри, дорогая! Надо же, какая встреча!

Я в панике обернулась к Леоноре… но той рядом уже не было.

Глава 68

Я с трудом поднялась. Внутри все застыло. Все было яснее ясного. Леонора… Значит, в прошлый раз встреча тоже была неслучайной… Я с трудом взяла себя в руки, подняла голову. Что-то изображать уже не было смысла.

— Ты знала, что я сюда приду…

Алисия жевала губу:

— Скажем так, я очень надеялась.

— Зачем ты пришла?

Та скрестила руки на груди, смотрела на меня:

— Хочу поговорить.

Я сглотнула:

— О чем?

Алисия кивнула на огни кафе за редкими деревьями:

— Я там столик заказала на веранде. Посидим, поговорим спокойно, как нормальные люди.

Все это было глубоко неприятно. Но она приложила столько усилий, чтобы вытащить меня из дома. Правильнее будет ее выслушать. Впрочем, я знала, о чем она будет говорить. Глупо было надеяться, что все решится само собой. Все всё знают… и рано или поздно все это придется расхлебывать. Нужно послушать, что она скажет, а потом, наконец, рассказать обо всем Сальвару. Я сделала глупость, умолчав о прошлой встрече. Очень большую глупость.

Я, наконец, кивнула:

— Хорошо.

Кафе находилось буквально в нескольких шагах. Мы прошли на уютную веранду, сели за самый уединенный столик. Алисия открыла меню:

— Что будешь?

Я покачала головой:

— Ничего. Мы, ведь, не есть пришли.

— А пить?

— Воды.

Алисия пожала плечами, но, действительно, попросила официанта принести мне воды с мятой. Себе заказала капучино.

Я сидела в напряжении, отпивала воду маленькими глотками, все ждала, когда она начнет. И она начала…

— Давно спишь с ним?

Я не могла смотреть на нее. Опустила глаза, молчала.

Кажется, Алисия даже улыбнулась:

— Понятно, можешь не отвечать. Гертруда сразу все поняла. — Она глотнула кофе. — И где ты его подцепила?

Я снова молчала.

Алисия подалась вперед:

— Мне, правда, интересно, где они берут подобных женщин.

Я стиснула зубы:

— Подобных — это каких?

Она мило улыбнулась:

— Потаскушек?

Я на удивление спокойно покачала головой. Не знаю, откуда взялось столько выдержки.

— Я не потаскушка.

— Разумеется… Можно сказать мягче: женщина третьего сорта.

— А ты, значит, первого?

Та задрала подбородок:

— Высшего, дорогая. Разумеется, высшего. Другое Сальвару не подходит.

Я не могла понять, почему стала такой спокойной. Скорее всего, я бы сейчас разревелась, но не было даже намека на слезы.

— Может, ты позволишь ему самому решать, какой именно сорт ему нужен?

Алисия покачала головой, всем своим видом давая мне понять, что я беспросветная дура:

— Всегда была потребность в женщинах третьего сорта — так уж повелось. Но люди такого положения, как Сальвар, женятся всегда только на женщинах своего круга. Дворняжки годны только на то, чтобы облизывать ноги и… — она многозначительно фыркнула, — кое-что повыше. Мужскую натуру не переделать — все они падкие до потаскух. Но все рано или поздно заканчивается. И ты тоже неизбежно вернешься в ту помойную яму, где он тебя откопал.

Я слушала ее и никак не могла отделаться от мысли, что устами Алисии говорит другой человек. Я буквально слышала голос мадам Гертруды. Те же слова, те же