– Почему ты стал священником?

– Если коротко, то… отпущение грехов.

– Каких грехов?

– Я причинял людям боль. Особенно женщинам. – И без того холодный воздух вдруг показался еще более ледяным, пробирающим до костей. – Я сделал кое-что, и я хотел, чтобы ты…

Не беги.

Если бы она побежала, я бы за ней погнался.

Я подошел к упавшему дереву и стряхнул с него снег, чтобы мы могли сесть. Потом я взял ее на руки, она удивленно ахнула. Она обвила меня ногами, а я сел на ствол дерева. Она сидела на моих бедрах, лицом к лицу ко мне, держась руками за мои плечи.

Так-то лучше.

– Я знаю, что ты собираешься рассказать мне про опыт с другими женщинами. – Она посмотрела мне в глаза. – Я вижу страх в твоем взгляде.

Я кивнул, и мой пульс участился.

– Не хочу ничего слышать. – Она безрадостно засмеялась. – И думать об этом тоже. Но прежде чем ты начнешь, я хочу понять одно – ты когда-нибудь влюблялся?

– Нет. Никогда.

– Ладно. – Она резко вздохнула. – А длительные отношения?

– Нет.

– И еще ты сказал, что никогда не был моногамным. – Она свела изящные брови.

– Тот мужчина, которым я был раньше, заботился лишь о себе. У меня не было отношений с женщинами. У меня с ними были договоренности. – Я сжал ее бедра и изучил выражение ее лица. – Я их связывал, унижал, хлестал, душил, резал, жег их…

– Погоди. Ты их резал? И жег?

– Да. Если они этого хотели. Мне нужно было причинить им боль, чтобы кончить, и я выбирал женщин, которые тоже хотели чего-то подобного.

– Когда я увидела, как ты держишь мои окровавленные трусы, я поняла, что с тобой что-то не так. Кровь тебя не отталкивает. Она тебя заводит. – Ее голос стал ниже. – Но мне казалось, что сейчас ты спокойно кончаешь без всякой боли и крови.

– Да. – Я прислонился лбом к ее лбу. – Так и есть. Это все ты, Тинсли. Я жаждал боли и крови, когда впервые тебя увидел. И я до сих пор хочу пороть, душить, трахать прямо в глотку. Мне нравится играть с тобой, но я никогда не смог бы причинить тебе боль, как другим женщинам. Я просто хочу тебя защитить. – Я провел большим пальцем по ее бедрам, с каждым словом все больше раскрывая ей душу. – Ты делаешь меня лучше.

– Тебе не стоит так уж себя корить. Ты и так провел последние девять лет, искупая вину. К тому же единственное, что ты делал – это занимался жестким, добровольным сексом, и это не делает из тебя плохого человека. Ты просто со странностями.

– Но это еще не все. – Я немного отстранился, чтобы посмотреть ей в глаза. – Раньше я дробил бизнесы. Охотился на компании, у которых были не лучшие времена, уговаривал владельцев продать их мне и потом приводил фирмы в порядок и продавал, здорово на этом зарабатывая.

– Знаю.

– Я часто охотился на бизнесвумен и использовал секс, чтобы заставить их продать мне компанию. Я делал это годами.

– Боже.

– Я использовал этих женщин. Порой они в меня влюблялись, а в итоге я оставлял их без гроша и с разбитым сердцем.

– Ты был женоненавистником. – С отвращением заметила она.

– Нет, у меня не было предубеждения против женщин. Я ненавидел всех одинаково. Я был нарциссическим ублюдком, одержимым собой, своей внешностью, сексом, деньгами, властью, и я знал, как все это использовать, чтобы соблазнять женщин и становиться богаче и влиятельнее.

– Всегда женщин постарше?

– Всегда.

– Но я не старше тебя.

– Я уже другой человек, а ты не из тех женщин. У нас с тобой все иначе. Я никого никогда не хотел так, как тебя. Я поражен твоей красотой, честностью и твоей бесячей манерой грубить. – Я улыбнулся собственным словам. – Я не хочу причинять тебе боль, использовать тебя или гнаться за твоими деньгами.

Я раскрывался перед ней все больше, чувствуя, как моя энергия вплетается в ее энергию, искрит, сияет, перестраивая меня наново. Я чувствовал, как становлюсь частью этой женщины. Чувствовал ее доброту, ее чистоту, и это меня освобождало.

– Спасибо, что был со мной честен. Тяжело такое слышать. Меня это беспокоит. Но, с другой стороны, я лучше понимаю. – Она покусывала губу. – Думаешь, если бы мы с тобой встретились тогда, ты относился бы ко мне так же, как к ним?

Она хотела знать, что изменилось. Что стало причиной перемен. Я? Или девять лет целибата? Или она стала катализатором?

– Священничество мне помогло. Оно научило меня лучше относиться к людям. Я все еще жажду эротической боли, но с тобой я могу справиться, потому что мне нужно защитить тебя, подавив свои эгоистичные порывы. Защитить тебя от моих желаний. Если бы я встретил тебя, когда мне было за двадцать и когда я был самым большим придурком во вселенной? Не знаю. Я не могу представить себе наши отношения как-то иначе. Меня инстинктивно тянет к тебе так, как ни к кому другому.

– У меня с тобой то же самое. – Она поцеловала меня в губы. – Так что случилось? Ты сказал, что что-то сделал. Что привело тебя сюда?

– Я встретил Амелию. – Мои руки дрогнули, а живот свело. – У нее была компания по разработке программного обеспечения, которую она построила с нуля. И я хотел ее бизнес. Я знал, что смогу улучшить его за шестьдесят дней и очень хорошо заработать. И я ее соблазнил. Она влюбилась в меня и продала мне компанию, решив, что останется в бизнесе и мы будем руководить им вместе.

Тинсли не шелохнулась, даже не моргнула.

– Она позволяла мне причинять ей боль во время секса. – У меня пересохло во рту. – Я знал, что ей это не нравилось, и она знала, что я сплю с другими. Думаю, это причиняло ей очень много боли. Но она не отступалась. И принимала мои наклонности, терпела мои выходки и мое распутство. – Застарелое чувство вины возникло снова. – У нее был врожденный порок сердца. Но она никогда мне о нем не говорила. Она знала, что я перестану с ней встречаться, если не смогу делать с ней то, что хочу. – Я провел ладонью по лицу. Меня тошнило от самого себя. – Я не знал.

– Что случилось? – Она сняла перчатку и сжала мои пальцы, лежащие на ее бедре.

– Я душил ее во время секса, и