— Чем хуже–то?

— Это аборигены, — трагичным шепотом сообщил дядя и попытался потерять сознание. Но трудно упасть на пол, если тебя держат четыре руки. Тут дядя сообразил, что между ним и опасностью еще два тела и воспрял духом.

— Эй! — улыбнулся нам Питер, поглаживая сверху по рогам типа аборигена. — Нам срочно нужно убираться отсюда. На космодроме приземлились с пяток космолетов, и все сейчас притопают сюда. Уж не знаю, зачем вы им нужны, но повидаться точно хотят. И с подарками в виде самого современного оружия.

— Такие подарки я люблю, — прижмурилась я, во все глаза рассматривая незнакомую мне расу. Никогда не видела, не слышала и не читала. Познавательно.

— Только с ней, — показал Лайон рукой в сторону Хоситы. — Даже если мне придется нести ее на плече.

— Вот спасибо, кошачий бодибилдер, — издевательски фыркнула Железный Дровосек. — Еще нужно разобраться, кто кого понесет, бездомный котенок.

— А как мы будем отсюда выбираться? — задал разумный вопрос Гингем. — У нас нет транспорта, а, следовательно, мы не сможем опередить противников.

Охрана стояла памятниками самим себе и была готова на все.

И только Ингвар молчал и внимательно рассматривал аборигенов.

— Так вот, — снова любовно погладил по рогам свою «лошадку» Страшилин, — летобезы любезно согласились помочь нам. Прекращайте свои споры и начинаем отсюда выбираться.

Мы с ним согласились и вылезли наружу через пролом в стене, где нас окружили издающие странные стрекочущие звуки аборигены, похожие на одревесневших кузнечиков с ветвистыми рогами и с хвостами скорпионов. А, чуть не забыла: еще на спинах у половины сопровождающих было нечто вроде вросшего седла со стременами. Кажется, только у самцов. Или у самочек? Я в них не с первого взгляда разобралась. Да уж, ядреная смесь.

— Я тут подумал, — внезапно отмер Гингем. — Кому–то же надо быть героем и прикрывать отход? Так вот, я согласен.

— А героически взобраться на летобеза? — подняла брови Хосита, уже успевшая оседлать одного и дать основательного пенделя Лео, полезшему было за ней.

Меня муж тоже осторожно посадил на перебирающего множеством конечностей аборигена и запрыгнул на следующего.

— А он нас боится, — выступил вперед один летобез с белыми, полураскрывшимися бутонами на рогах. И подмигнул снова замершему лисомордому малиновым глазом. Абориген прострекотал на чистом уни: — Мы ж в его понимании дикари.

Глава 19

— Не боюсь, а опасаюсь, — попытался спасти свою репутацию дядя. — Это разные понятия.

— Итог–то один, — сообщила веселая Хосита, давая по загребущим рукам Лайона. — Залазь уже, не задерживай побег.

— Я все же буду героем, — сделал шаг назад Гингем.

Но кто б ему дал? Этот, с цветочками, ловко схватил дядю лапкой за штаны и зашвырнул себе на спину. После чего ухмыльнулся полоской рта, что выглядело одновременно жутко и прикольно, и распустил цветы, начавшие издавать тонкий аромат.

Дядя судорожно схватился за шею летобеза и распластался на спине, приникнув к ней, как к матери. Он успел прошептать срывающимся голосом:

— Вы ж на нас нападали…

— Мы на вас ходили смотреть, — заявил его скакун, разворачивая из хитиновых подкрылков громадные прозрачные крылья. — А вы плевались в нашу сторону!

— Мы не плевались, — умирающим тоном сказал дядя, — мы защищались.

— Так и мы защищались, — ответил абориген, стремительно взмывая в небо. И остальные за ним.

Вы когда–нибудь летали в огромной стае саранчи, нет? Нормальным людям, не экстремалам, пробовать не советую. Ощущения те еще… А самое главное, эти стрекочущие крылышки вызывают вымораживающее чувство ненадежности.

Очень хотелось покричать вволю, чтобы выплеснуть адреналин, но побоялась испугать своего ездового аборигена. Хотя спустя пару минут я уже просто получала удовольствие от полета, бьющего в лицо ветра и теплых лучей солнца.

Тем более, что рядом со мной поравнялся Ингвар, подаривший мне ободряющую улыбку. А много ли надо влюбленной женщине для счастья? Избранник рядом, живой, здоровый — и все остальное уже кажется практически несущественным.

Вот только это несущественное начинало активно мешать наслаждаться жизнью… Например, пришедший в себя Гингем, летевший чуть ниже, решил пообщаться со всеми сразу.

— Обычно, — перекрикивая ветер, орал дядя, — корабль–матка наблюдателей высылает сюда три или пять челноков. Если удачно их захватить, то мы можем взлететь и взять абордажем судно, наши помогут. Тьфу! — ему в рот попал один из цветков с рогов. — Какая гадость!

— Зато успокаивает хорошо, — прострекотал летун, довольно потирая лапки. — Намертво!

Один из охранников мужа добавил, надрывая связки:

— Сигнал кораблю снизу наблюдатели подать не смогут.

— Почему? — удивился Йен.

Ему ответили хором:

— Там, где летают аборигены, дальняя связь не работает.

— Почему «намертво», — насмерть перепугался Гингем, заметно бледнея. — Ты меня отравить решил?

— Во–первых, не решил, а решила, — фыркнула дама под седлом. — Во–вторых, цветами мы успокаиваем и подманиваем. А, в–третьих, ты мне нравишься — люблю трусливых. За ними так прикольно бегать. Побегаешь для меня?

Гингема перекосило сразу во все стороны.

— Мадам, — тут же воспользовался ситуацией Лайон, обращаясь к своей летучей даме, — если вы не против, то можно я у вас позаимствую пару цветочков, чтобы успокоить свою жену?

— Сам их ешь! — рявкнула Хосита. — А еще парочку я тебе на могилку, так и быть, положу! Чтобы не пачкал мой девичий статус своими грязными намеками! Жениться надо, когда женилка выросла!

— У меня выросла, — заверил ее Лео в надежде умаслить. — Хочешь покажу?

— Мозги, что ли, достанешь и по всей дороге раскидаешь? — не сдавалась непреклонная десантница. Видимо, он все же сильно ее обидел, если уж такие контры начались. — У нормальных мужиков женилка в мозгах, а у таких, как ты, — ниже пояса. И то… чтобы пописать!

— Кто из вас, — прервал перепалку Ингвар, вынырнув из своих раздумий, обращаясь к телохранителям, — сможет слетать в поселок за подмогой? Даже если всех согнали в одно место, где–то же их должны держать?

— Все отсиживаются в укрытии, — влез Гингем, вспоминая, что он хоть изредка, но руководитель. — Как только все началось, мой сын сразу должен был всех оповестить, и они ушли в убежище, где хранится основная часть