— Для защиты? — предположила я. И действительно, я и раньше видела парные кинжалы в волосах у киртианцев, но ни разу не задавалась мыслью — а зачем они нужны?

— Для защиты, — фыркнул мужчина, показывая всем видом, что я спорола очевидную глупость, — у нас есть способности и другое оружие. Марахи нужны для того, чтобы не прервалась линия крови. Если умирает мужчина, особенно последний в кровной линии, то он не сможет переродиться, если не перейдет Мост Душ, а перевести его сможет лишь его спутница…

— А если у него нет спутницы? — хлопнула я ресницами. — Тогда кто его переведет?

— Сам перейдет, — заверил меня Гингем. — Условие предусматривается только для женатых. Если его спутница слаба духом и неспособна соединить свою и его душу и перейти через Мост, то зачем такому мужчине перерождаться? Чтобы плодить слабое потомство?

Хрясь! Бум! Хлоп! Хрясь!

— Слушай, — поделилась я с То–отом, отвлекая его от незапланированного убийства подданного, — и чего ты его раньше в виде тарана не использовал? Смотри, сколько пользы!

— И смотри, сколько повреждений, — ткнул в сторону громадной дыры в стене муж. — Хотя… если на территории противника, то это допустимо.

— Мы на территории Кирты, — возразил уже пришедший в себя седоголовый, прекращая рвать эти самые волосы. — И все эти разрушения… чисто теоретически… восстанавливать твоим будущим подданным.

— А чего это вы ему тыкаете? — задала я давно интересующий меня вопрос. — Как–то не очень вежливо, особенно, если вы считаете его своим императором. И не по протоколу.

— Я считаю его императором Кирты, — надулся Гингем. — Разумеется, для того, чтобы помыкать мной одним, этот статус абсолютно не нужен. И ты, конечно, права, но очень трудно говорить человеку «вы», если в детстве подтирал его задницу!

— О–па! — развернулась я к лисомордому всем корпусом. — А с этого момента поподробнее, пожалуйста!

— В подробностях, как я это делал? — прищурился на меня вредный Гингем. — Запах описывать?

— Нет, — поморщилась я. — Меня интересует, почему вы это делали.

— А ты бы не меняла подгузники своему родному племяннику? — поднял брови мужчина. — Особенно, если моя сестра, его мать, вручала мне его с наказом заботиться и оберегать, пока она с мужем участвовала в необходимых церемониях. Вот я и оберегал от покраснений попки и отвратного запаха.

— Ингвар! — выдохнула я, переварив информацию. — Это твой дядя со стороны матери!

— Я знаю, — абсолютно невозмутимо ответил муж, заглядывая за угол. Вынырнул: — Но это ничего не меняет. — И снова занялся наблюдением.

— Как это ничего не меняет⁈ — попытался подать голос дядюшка. — Да я…

Йен еще раз обернулся. Насмешливо блеснул глазами:

— Хотя насчет пеленок, памперсов и попки — наглая ложь. У наследника императора было множество приставленных служанок и нянек, и дядя даже пальцем к нему для такого дела никогда не прикасался, да ему бы никто и не доверил… Ниже маркизы по статусу к августейшему телу никого не подпускали, а всем прочим к наследнику приближаться было категорически запрещено.

Как же я люблю этого мужчину! Его низкий голос, от которого бегут мурашки по телу, его ровное поведение, безграничное терпение и выдержку. Но теперь он открылся мне другой гранью — живым умом и насмешливой язвительностью, и за это я люблю его еще больше! Никакой радости иметь преданного раба, честное слово, мне как–то больше по душе свободные люди!

Уличенный во вранье «добрый дядюшка» хмыкнул, но спорить не посмел. Зато, как змея, мгновенно ответил выпадом на выпад:

— А ты обо всем этом откуда знаешь, если ты не наследник?

— Смотрел имперские хроники, — скучным голосом парировал Скар, не отвлекаясь от наблюдения. Встрепенулся: — Лайон! Не надо грызть дверь зубами! Там рядом ключ висит!

— Да? — закрутил головой сиятельный, отвлекаясь от раскурочивания громадного стеклянного куба с распятой внутри женской фигурой. Было плохо видно через матовое стекло, но титьки там точно были. — Где?

— Вот, — подобрал карточку у отлетевшего к стене ученого То–от. — Видишь?

— Открой! — приказал Лайон, скрежеща зубами. — Я больше не могу терпеть ЕЕ боль!

Ингвар понятливо кивнул и провел пластинкой по специальной клавиатуре. Куб дзинькнул, мигнул и сложился, открывая нам… Хоситу.

— Почему от тебя пахнет, как от НЕЕ? — заревел сиятельный, начиная обнюхивать, как собака–ищейка, Железного Дровосека, пока я спешно освобождала ее от ремней. — Я тебя спрашиваю!

— Отстань! — попыталась я урезонить разошедшегося самца. — Не видишь, ей плохо? Небось тоже чего–то вкатили. Вот вас обоих и плющит, только по разному поводу.

— Ничего мне не вкатывали, — заверила Айрон, приходя в себя. — Они сначала хотели снять показания приборов, чтобы понять, как меня можно использовать…

— Почему от тебя пахнет ЕЮ? — настойчиво кружил вокруг бывшей элитной десантницы Лео. — Откуда на такой, как ты, ЕЕ запах?

— Потому что, феромонный наркоша, — очень нехорошо улыбнулась Хосита, сощурив глаза, — я и есть ОНА! — И… поменяла облик.

Вот только что перед нами стояла хорошо знакомая десантница–оторва, и тут же, безо всякого перехода и бочонка валерианки с цистерной водки, — улыбалась златокурая тоненькая девушка с громадными зелено–золотистыми глазами. Теперь я заценила, какое опасное оружие эти валейры, и даже тайком позавидовала! Они и без феромонов, одним своим видом мужиков с ног сбивают и доводят до инфаркта.

Все остолбенели, кроме Лайона. Тот взвыл и рванул к ней. Но тут же вместо нее возникла Хосита, встретившая поклонника кулаком в нос со словами:

— А поскольку мне все нахрен надоело, и ты тоже, то не пошел бы ты НА!.. — И сложила на груди руки, не забыв присовокупить: — Маршрут выбери сам — главное, чтобы далеко от меня! — С каким ехидством это было сказано! Браво! Бис!

— Ничего не понимаю! — сообщила я всем, кто был способен слушать.

— Аналогично, — кратко согласился со мной муж, подтвердив слова кивком головы.

— Неважно! — рявкнул Лео, потирая рукой нос и снова приближаясь к вожделенному объекту. Но уже осторожно. — Неважно кто ты, главное, что ты — ОНА!

— Прекрати говорить обо мне в третьем лице, ты, придурок! — нахмурилась Айрон,