Глава 27

Магнус

Все это было неправильно.

Я сидел в исповедальне, откинувшись затылком к деревянной панели. Я не хотел там быть.

По другую сторону решетчатого окошка сидела кающаяся грешница, тихоня из нашей академии; в темноте она нашептывала свои стандартные грехи – она не слушалась родителей, списывала домашнюю работу и в кругу друзей ругалась матом.

Я все это уже слышал, так что сейчас мой слух отключился.

Мой беспокойный разум устремлялся к единственному потоку мыслей, что начинался и заканчивался Тинсли Константин.

С Праздника зимы прошло три недели, и за это время я много раз целовал ее между ног. При каждой возможности я клал ее на свой стол и наслаждался ее телом.

Внутренние части ее бедер краснели, раздраженные моей щетиной. Синяки от моих пальцев усеяли ее ягодицы. На груди не проходили следы укусов.

Я не мог сдержаться, чтобы ее не коснуться, но у меня хватало сил, чтобы запретить ей касаться меня.

Я позволял себе дрочить, и то так, чтобы она этого не видела. Но касаться ее членом? Это было невозможно. Она была слишком чиста и невинна. Слишком хороша для моей запятнанной сущности.

Я оправдывал себя тем, что якобы доставляю ей наслаждение и делаю ее счастливой. Но в конце каждого дня я понимал, что поступал эгоистично, безрассудно и неправильно.

Мне нужно было остановиться.

Нужно было ее отпустить.

– Отец? – спросила девочка сквозь решетчатое окошко. – Вы тут?

Она не могла меня видеть. Для нее я был едва различимым силуэтом. Так что сам я совершенно забыл о ее существовании.

– Да. – Я прокашлялся.

– Я сказала, что это все, отец. Это все мои грехи.

– В качестве покаяния прочитай «Богородице дево» десять раз…

В следующий час исповеди я отчаянно пытался внимательно слушать кающихся, но мое сердце было далеко.

Было ли мое сердце когда-нибудь по-настоящему в этих стенах?

Мне просто нужен был порядок. Дисциплинированная жизнь священника помогала мне подавлять насилие внутри меня.

Сегодня был последний день перед рождественскими каникулами. А завтра деревня опустеет, превратившись в город-призрак. За исключением нескольких сотрудников академии, все разъедутся на три недели.

Кристиано поедет в Нью-Йорк навестить мать. Я мог бы поехать с ним и повидаться с родителями, но решил этого не делать. Мы с ними больше не были близки. Я разрушил наши отношения много лет назад.

За неделю до каникул я послал Каролине удовлетворительный отчет, уверившись, что Тинсли проведет Рождество с семьей. Она готовилась уехать в Бишоп Лэндинг.

На три недели.

Одна эта мысль лишала сил.

Вместо того чтобы радоваться передышке от учеников, я оплакивал ее. Страшился грядущих дней.

Это было на меня не похоже. Я не скучал по людям. Я вообще плевал на всех.

Но вот мои мысли плыли в перевернутом вверх дном мире, в котором я хотел быть с женщиной, которую не мог получить. С женщиной, которая могла меня расстроить, вывернуть наизнанку и разжечь во мне огонь как никто другой.

Я этого не хотел. Не таких чувств – неуверенности, голода, бесконечного долбаного страха.

Человек моего положения должен молиться с легкостью, но я никогда так не мог, а уж теперь тем более. Я не мог молиться по этому поводу. Я не мог говорить об этом с Кристиано. Я не знал, как облечь происходящее в слова.

Я был вывернут наизнанку, шарил во тьме, пытаясь найти свой путь. Но везде, повсюду была лишь она.

Потому что она была единственной гаванью, куда мне хотелось причалить.

В исповедальне все время кто-то был. Ученики из обеих школ заходили и выходили, желая исповедоваться перед каникулами.

Я планировал просидеть здесь несколько часов, убедиться, что все успели поведать о своих грехах в промежутке между уроками или до обеда.

К концу дежурства исповедовались почти все. Кроме Тинсли. Она не стала бы этого делать. Она приходила на исповедь только если ее принуждали.

Дверь отворилась, и зашел новый прихожанин, и я тут же узнал его голос.

Такер начал с формальностей, и я, стиснув зубы, ему ответил. Затем он исповедовался в грехах.

– Я знаю, на ком женюсь, – начал он. – Когда я окончу школу, родители отдадут ее мне. Поначалу я был не в восторге. В смысле, я, как единственный наследник семьи Кенсингтон, всегда знал, что мне подберут жену, которая удовлетворит моим требованиям и стандартам моей семьи. Но мне не нравилась эта идея. Пока я не встретил ее, – он перевел дух. – Она сногсшибательна. Сто из ста.

Я не мог разглядеть его лица, но знал, что еще слово, и он как следует разглядит мой кулак.

– Я знаю, что это вы, отец Магнус. Я справлялся насчет того, кто сегодня исповедует. Так что я пришел просить вас немного освободить ее. Я почти не видел ее с Праздника зимы, и она не отвечает на мои СМС и звонки. Конечно, я взбесился из-за инцидента с месячными… Но это уже неважно. Вам нужно понять, ее отдали в эту школу только лишь для того, чтобы она со мной познакомилась. Так что вам надо урезать ее расписание и дать мне провести с ней время, если вы понимаете, о чем я.

– Нет, Такер. – Мой голос был спокоен, несмотря на буйство внутри. – Боюсь, я не знаю, о чем ты.

– Она станет моей женой. Я могу делать с ней что хочу. – Он прокашлялся. – После того, как женюсь на ней, конечно.

– Это вся твоя исповедь?

– Ну… да. Грехов я не совершал.

– Выметайся из моей исповедальни. – Я не услышал шагов, наклонился к окошку и прорычал: – Пошел вон!

Он вскочил на ноги и побежал, захлопнув за собой дверь.

Я распадался на части, трясся, сердце колотилось в груди. Я едва высидел еще две исповеди, подавляя желание разбить кулаком стену.

Потом настала тишина, и я остался наедине с моими громкими, суматошными мыслями.

Ситуация с Такером была полным безобразием. Константины не были мафией. Хуже. Коварные, скрытные, утонченные в своей жестокости. Если бы я хоть немного помешал их бизнесу, мое тело никогда бы не нашли.

Если бы это меня останавливало. Неважно, что происходило между мной и Тинсли, я не мог стоять в стороне и смотреть, как ее отдают этому титулованному придурку.

Поставив локти на колени, я спрятал лицо в ладонях и попытался восстановить дыхание. Шли минуты. Я сверился с часами. Пора было уходить.

Но тут открылась и захлопнулась дверь. Кто-то встал на колени по ту сторону