— Извините, что прерываю ваш междусобойчик, — вмешался Страшилин, — но у меня такое чувство, что То–от слегка помолодел. Это у меня оптический обман зрения или запустились обратные процессы? Вашему мужу можно дать лет на пять меньше, чем было раньше. Теперь ему заметно меньше сорока.

— Не бери, — ехидно посоветовала Айрон, украдкой вытирая пот со лба, но стойко выдерживая свой крест в виде одного рыжего проходимца. — Другие дадут еще меньше.

Я подняла голову и всмотрелась в любимое лицо. И верно, Игнвар будто стал моложе выглядеть. Не знаю, каким образом это произошло, но даже его шрамы стали тоньше и менее заметными. Хотя лично мне до крылатых барабанов бастиндотов, как выглядит любимый мужчина. Я же его сердцем люблю, а не глазами.

В шаре постепенно становилось душно. Очень душно, прямо–таки нечем дышать. От тяжелого спертого воздуха кружилась голова.

— Вам не кажется, — слабым голосом, в полуобморочном состоянии начал было Питер, замерев и начиная прислушиваться, — что шар меняет траекторию…

И не успел он это договорить, как наше транспортное средство застопорилось, будто наткнувшись на невидимую преграду, потом шар заштормило из стороны в сторону, да так сильно, что мы все сейчас были в состоянии леденцов в винтажной жестяной коробке. А потом нас снова куда–то потащило огромными прыжками, нешуточно потряхивая.

— Никогда не страдала морской болезнью, — поделилась я с мужем, отчаянно сражаясь с подступающей тошнотой, — но, видимо, когда–то надо все испытать. У меня только один вопрос: почему именно сейчас?

— И куда ты от меня упрыгал, кролик гривастый? — пыталась дотянуться до Лайона Хосита.

— Как–то мне все это не нравится, — поделился с нами Питер, что–то лихорадочно высчитывая на мини–анализаторе. — У нас лишь одна тысячная процента вероятности добраться живыми до Земли!

— А что происходит? — пришел в себя сиятельный. Но тут его голова совершенно случайно встретилась с ботинком Хоситы, и Лайон снова ушел в себя грезить о НЕЙ. Ну, я по–крайней мере на это надеялась. Хоть кому–то должно быть приятно?

Уж не знаю, сколько продолжалось это безобразие, но спустя какое–то время шар с треском лопнул, и мы все полетели вниз.

Я сосредоточилась и попыталась как–то замедлить наше падение, рассчитывая на пробуждение хоть каких–то способностей. И чего–то пробудилось. Вот только не то, что нужно.

Вместо мысленно представленного мной парашюта, мы все заскакали вверх–вниз, как на невидимом батуте. Причем с каждым подбросом нас становилось все меньше. Сначала выкинуло Питера. Потом из поля зрения исчезли Хосита и Лайон. И потом уже вышвырнуло нас.

— Я тебя… — прижались к моему уху горячие губы мужа.

Но договорить он не успел. Нас на удивление мягко поставило на землю среди какого–то небольшого поселения. Из приземистых зданий выходили рослые люди с черно–белыми волосами и приближались к нам, внимательно рассматривая. Особенно пристальное внимание вызвали кинжалы, вплетенные в прическу моего мужа.

Толпа росла. Люди возбужденно переговаривались друг другом, но так тихо, что было не разобрать.

А ведь поначалу я наивно поверила, что прилетим на Землю и все образуется. Да уж. Век живи — век учись.

— Как ты думаешь, — осторожно начала я, настороженно оглядываясь по сторонам, — уже можно считать, что я влипла в неприятности?

Муж согласно хмыкнул.

— Приветствую тебя, сын Тотоша! — вышел вперед самый старый из киртиан с мордой хитрой лисицы, если я после болтанки все правильно разглядела. В переносном смысле, разумеется. Если бы вместо человеческого лица была лисья харя — и то это бы не так смущало, все ж какое–то разнообразие видов. А так просто довольно неприятная квинтэссенция хитро…сти в одном отдельно взятом индивидууме, внешность которого царапает и настораживает.

Он приложил к сердцу руку, опустив голову:

— Мы скорбим о смерти нашего правителя и твоего отца! И надеемся, что ты пойдешь по его славному пути.

Киртианский я знаю сикось–накось, и то исключительно благодаря армии, но дедуля настолько внятно проговаривал каждый звук, что ошибиться было невозможно. Другое дело, содержание текста до меня доходило с большой задержкой — просто в голове не укладывалось.

Старик тем временем повторил все то же самое на ломаном уни для закрепления эффекта. У меня от удивления глаза полезли на лоб: зачем голову и язык ломать, когда есть универсальный переводчик. Или им принципиально здесь не пользуются? Похоже, так. Наверное, особенности культуры.

— Можно считать, мы влипли, — не разжимая губ, мрачно сообщил мне муж, аккуратно задвигая себе за спину. — Капитально.

И зачем, спрашивается, меня туда прятать, если аборигены стояли кругом? Или те, кто за спиной, опасными не считаются?

— Мне тоже так кажется, — поделилась я с ним наблюдением, прикрывая его спину и бдительно следя за присутствующими. Которые, кстати, особой радости от нашего прибытия не выказывали.

— Приветствую вас, почтенный, — звучным голосом спокойно сказал Ингвар. — Рад вас видеть в добром здравии. Но, полагаю, касательно моего отца вы ошиблись. — Муж неуклонно игнорировал киртианский, изъясняясь специально для меня на универсальном языке. Красивый жест, но глупый.

Люди в толпе громко зашептались. Йен продолжал:

— Я не знаю Тотоша и вряд ли являюсь его сыном, потому что вырос в совершенно другом, довольно–таки отдаленном месте вселенной.

— Я не мог ошибиться, — уверенно произнес седовласый хмырь, — это исключено. — За спиной Скара я не видела говорящего, но звук голоса трудно перепутать. — Об этом же свидетельствуют твои родовые кинжалы. Никто, кроме рода Тотоша, не может их носить…

— Простите, что вмешиваюсь, — не удержалась от замечания и подвинулась в сторону, чтобы хоть краем глаза видеть собеседника, — но что мешает кому угодно использовать это оружие как заколку?

— Тогда попроси своего спутника передать мне один из марахов… кинжалов, — невозмутимо сказал лисомордый, не спуская с нас пристального взгляда и делая повелительный жест в сторону остальных, начинающих волноваться. — И ты увидишь, что это невозможно.

Муж медленно поднял руку и вытащил из прически один из костяных кинжалов. После чего так же медленно протянул его седовласому рукояткой вперед. Хотя я прямо всей кожей ощущала, с какой неохотой, мучительно преодолевая себя, он это делал. Будто с частью тела расставался.

Мужчина сделал шаг вперед и сомкнул ладонь на кости. И тут их обоих ощутимо тряхнуло. Нет, не было спецэффектов.