— Самозванца! — рявкнул самоназначенный родитель. — Того, который назвался Ахазом.

— А чего его искать? — недоуменно поинтересовалась я, машинально дергая себя за короткий локон (с этими переменами прически рехнуться можно!). — Просто вернемся на то же место и попробуем его выковырять из пещеры.

— Мне не хочется тебя разочаровывать, ребенок, — осторожно сказал отец, недоверчиво покачивая головой, — но солария невозможно удержать вашим примитивным оружием или допотопной алхимией. Когда у нас образуется всплеск, то… в крайнем проявлении в условиях жилой планеты это может быть похожим на Армагеддон. Так что он, скорей всего, уже давным–давно на свободе.

— Это ты так думаешь, — пробормотала я, обмениваясь понимающими взглядами с Питером Страшилиным. Тот злорадно ухмыльнулся.

— Я отсюда никуда не двинусь по двум причинам, — сразу поставил нас в известность сиятельный. — Первая — я не могу потерять ЕЕ, и вторая — я все равно ходить не могу.

Кот–наркоман, блин. Кошачий переросток без царя в голове.

— Слабак, — презрительно сморщилась Хосита. — Всегда говорила: чем красивее мужик, тем он бесполезнее. К вам это не относится, — обратилась она к Ахазу. — Вы скорее исключение, чем правило.

— Спасибо, дорогая, — усмехнулся уголком красиво очерченных губ солнечный. — Приятно слышать.

— Это потому, что она вас пытается охмурить, — недовольно пробурчал Лео, стараясь встать на ноги и опираясь на самодельный костыль из какой–то сучковатой палки. — Если не получится, то сразу станете таким же, как все!

— Меня это не пугает, — заверил его Ахаз, внимательно рассматривая лубки наследника. Потом ткнул пальцем в пострадавшую конечность и полюбопытствовал: — А почему вы, собственно, не можете пользоваться своей ногой, если она уже пару минут, как зажила?

И вот тогда мы все обалдели.

Лайон осторожно наступил на ногу. Постоял. Топнул… и отбросил костыль, вылупившись на моего отца с непередаваемым изумлением:

— А как?..

— Она точно была сломана, — пробормотала обескураженная Хосита. — Я сама чувствовала смещение костей.

— Это только одна из многих способностей солариев, — пояснил, как само собой разумеющееся, Ахаз. — Теперь, когда вы все дееспособны, предлагаю переместиться на то место, о котором упоминала Элли…

— Все равно не пойду, — заупрямился сиятельный, бросая тоскливый взгляд на кусты.

— Да выкопайте ему эти насаждения, — вспылила Айрон, складывая на груди руки, — если уж ему они дороги, как память!

— Что значит «переместиться»? — задал интересующий его вопрос Ингвар, между делом оттягивая меня от отца и заключая в кольцо своих рук, словно боялся отпустить.

— А как это возможно? — не отставал от него Страшилин с маниакальным блеском в узких глазах. — Какова природа этого перемещения?

— Вот сейчас и узнаете, — загадочно сообщил нам мой отец, укрывая всех золотистым светом.

Когда сияние угасло, и мы смогли снова нормально, без солнечных зайчиков в глазах, глядеть по сторонам, то все стояли на той скале, откуда я так старалась сбежать.

И что характерно: ничего не изменилось. Ну, за исключением одной мелочи. Возможно, это и не было такой уж мелочью, но…

— А это что за дерь… хрень? — выдохнула в изумлении Хосита, пока Страшилин себя ощупывал, Лео изучал спуск в надежде вернуться к заветному кусту, а Ингвар пытался размазать меня по себе, переусердствовав в защите.

— Эта «хрень», как ты совсем неизящно выразилась, — с обидой поджал губы Питер, прикрепляя себе на палец портативный анализатор, — универсальный закрепитель, способный выдержать многоградусные температуры и не подверженный длительному воздействию агрессивных сред!

— Да я не про твою замазку, — отмахнулась женщина, осторожно подходя к замурованному входу и ткнула пальцем в светлые пучки, торчавшие вокруг входа. — Я про эти водоросли!

— Это не водоросли, — медленно сказал Ахаз, подходя к скале и внимательно приглядываясь. На его лице сменилась целая гамма чувств: от недоверия к недоумению. После чего он повернулся к Страшилину и сообщил: — Не знаю, как вам это удалось, но вы изобрели то, что способно нас удерживать. А это, — кивнул Ахаз на пучки, — волосы. Именно ими мы улавливаем солнечный свет и накапливаем энергию… — Отец внезапно вспыхнул, рассеялся и исчез.

— Ну хотя бы сейчас понятно, — пробурчала я, с удовольствием прижимаясь к мужу и без особого удовольствия ощущая, как меня пытаются раздавить, — почему мои космы постоянно меняют длину. Непонятно только, почему они меняют цвет…

— Потому что цвет, — внезапно возник рядом Ахаз, и мы с мужем натурально подпрыгнули от неожиданности (только я просто подпрыгнула, а Ингвар с плазмоганом и мной), — показатель уровня твоей энергии. Чем светлее, тем ее меньше. У меня тоже самое, — показал он на свои волосы. — Как только я восстановлюсь после срочного перемещения, они станут черными. И помни, если глаза стали серо–прозрачными, твой уровень энергии смертельно низок.

— Папа, — сказала я, осторожно пробуя на звук незнакомое слово, — не знаю, каким образом так получилось, но когда мы сюда летели в шаре из плазмы…

У Ахаза натурально зашевелились волосы и попытались встать дыбом. И дар речи пропал. Напрочь. Только ресницы над карими глазами блым–блым.

— … Там был еще один шар из оставшихся членов команды, — закончила я, стараясь не обращать внимания на остолбенение родителя. — Ты бы не мог узнать, что с ними стало? Я как–то переживаю, парни были в неадеквате…

Отец еще раз моргнул, тяжело сглотнул и рассеялся светом.

— Бедолага, — хлопнула Ингвара по плечу Хосита с видимым сочувствием, — такого тестя иметь — последнему врагу не пожелаешь!

— Точно, — быстро согласился с ней Лайон, все так же зависая у обрыва. — Как только папе приспичило с доченькой пообщаться, так он уже у вас в спальне. — С чувством: — Спасибо, Элли!

— За что? — приподняла я в удивлении брови, прижимаясь к мужу.

Глава 16

— За то, что меня не выбрала, — пояснил сиятельный, почесывая свою гриву. — Я надеюсь, что ОНА круглая сирота и ее родичи не станут будить меня по ночам дурацкими вопросами или мешать естественному процессу воспроизведения потомства.

— Надейся, — разрешила Хосита,