— Элли! — появился рядом чем–то встревоженный Ахаз. — Вам нужно срочно выбираться с этой планеты. Быстро все встали рядом, я сейчас вас переправлю на один из спутников Земли, а там уже попытайтесь попасть на Землю сами или дождитесь меня. Здесь вам оставаться нельзя!

— Что случилось? — сдвинул брови То–от. — Какая–то угроза?

— Нет времени объяснять, — передернул плечами отец, сверля меня встревоженным взглядом. — Но оставаться вам здесь нельзя!

— Это связано с тем… — начал было Страшилин, но быстро заткнулся под огненным взглядом солнечного.

— Я никуда отсюда не пойду! — твердо заявил Лео. — Можете меня здесь оставить!

— Минуту, — попросила Хосита, двигаясь в сторону упрямца.

— Если ты, — уставился на Ингвара Ахаз, — позволишь хоть волоску упасть с головы моей единственной дочери, я тебя на любой планете и в любой вселенной найду! Лучше сразу заказывай себе кремацию прижизненно!

— Папа, я уже взрослая, — строго напомнила я отцу.

— Это ты так думаешь, — недовольно глянул на меня родитель, раздувая ноздри. — А на самом деле — еще совсем юная и беззащитная девочка! За тобой глаз да глаз нужен! Тебя же без присмотра выпускать нельзя, везде находишь на свою голову опасные приключения.

— Это ты на это надеешься! — парировала я, не собираясь идти у него на поводу. — Но все эти годы, когда я служила в армии, а потом работала охранницей, никто не возмущался моей взрослостью и мало кого заботило, как мне приходится выживать на земле и в космосе среди толпы вооруженных и голодных мужиков.

Душу рвали на части дикая злость и неописуемая досада на блудного светоносного папашу, который всю мою сознательную жизнь гулял где хотел, а потом упал как снег на голову. Заявился он, понимаешь, в сияющих доспехах и давай сходу качать права и требовать от других заботы в отношении взрослой дочери (как это типично по–мужски!). А сам–то где был? Лучами мир с большой высоты освещал? Присматривал он… Ну–ну.

Папочка выслушал все с таким снисходительно–недоверчивым видом, словно перед ним стояла лепечущая трехлетка с бантами в волосах. Господи, кто бы знал, как же мне все это мнимое превосходство надоело!

Пришлось закругляться, все равно бесполезно метать бисер перед неподходящей аудиторией:

— И я что–то не припоминаю, чтобы ты мне в этом помогал — я взрослела самостоятельно. Теперь отыграть обратно не получится. — Я распалилась, выговаривая наболевшее: — Опоздал ты, папочка. Надо было двадцать лет назад приходить, тогда и сейчас имел бы право командовать. А теперь — хочешь ты или нет, но То–от мой муж и им останется!

— Главное, — подарил Ингвару многообещающий взгляд То–оту, — чтобы он не остался вдовцом. Остальное я попробую ему простить. В том числе и женитьбу на моей юной дочери! А теперь все быстро встали в круг! Время…

Бамц! Хосите надоело уговаривать упертого барана с львиными генами, и она его просто–напросто вырубила, взвалив на плечо. И подошла к нам, слегка пошатываясь. Все же сильна баба в своих принципах!

— Напомни мне, — уважительно сказал Питер, скашивая узкие глаза на бессознательного Лайона, — чтобы я с тобой никогда не спорил. Уж очень у тебя весомые аргументы.

— Тело тоже можно перемешать? — задала вопрос Ахазу леди Железный Дровосек. — Потому что с разумом у него и в сознании плоховато.

— Хоть по частям, — кивнул солнечный, сбивая нас в плотный круг. — Хоть дольками. Только давайте уже быстрее, — и замер, к чему–то прислушиваясь. Потом вытащил меня из круга и быстро зашептал на ухо: — Дочка, постарайся больше никого не одурманивать, как тех солдат. Такие проделки у нашей расы наказываются уничтожением безо всяких оправданий и скидок на незрелость или юный возраст.

— Но я…

Ахаз меня в очередной раз перебил:

— Игры с разумом категорически запрещены. И всегда держись рядом с мужем — кроме солариан, только киртианин способен поглощать, даже неосознанно, неконтролируемые выбросы энергии у своей пары. Больше это не дано никому, помни.

— Да я не специально, — попыталась высказаться в свое оправдание. — Даже не знаю, каким образом все это получилось! Честно.

— Это не могло быть случайно, — заверил меня Ахаз, снова запихивая в круг, — и мы еще об этом поговорим. А пока постарайся не влипать в неприятности, потому что я за это спрошу с твоего мужа, — и опять так на Ингвара глянул, что у меня в голове возникли печальные картинки свежей могилки, заставленной венками.

— Если я это делала не специально, — упрямо твердила я, оказываясь в надежном кольце рук То–ота, — то, значит, случайно! И никто меня в этом не переубедит!

— Не спорь с отцом! — привел последний аргумент солнечный, разворачивая вокруг нас плазменный шар. И вместо напутствия: — Надеюсь, среди вас самоубийц нет и никто не полезет щупать… — Питер отдернул протянутую было руку. — Что–то класть на пол… — Хосита со вздохом поправила на плече Лайона. — И лапать за задницу мою дочь! — Тут я сама переместила большие ладони Ингвара на упомянутое место и украдкой показала папаше язык.

А что? Я же с его точки зрения юная. Следовательно, у меня еще детство в заднице играет, вот пусть муж его и сдерживает. И мужу приятно, и отцу спокойно. И все при деле.

В общем, после недолгих приготовлений и быстрых прощаний нас отправили с этой планеты в новое путешествие. И быстро так отправили, как будто с ускорением пнули. С хорошим таким ускорением, аж в ушах заложило.

— Что–то все происходит как–то неправильно, — тихо сказала я Ингвару. — Теоретически, Ахаз не должен был меня так просто от себя отпускать, а он чуть ли не силой с планеты вышвырнул. Это теперь так отцовская любовь выражается?

— Не знаю, как она выражается в его случае, — услышала меня вездесущая Хосита, — но вот мне точно хочется выразиться с разнообразными извращениями! Потому что этот кабанчик, — она поправила на плече так и норовящего сползти сиятельного, — весит ровно столько, сколько в нем гонору!

— Мне кажется, для этого была причина, — проигнорировал Дровосека То–от. — Возможно, он что–то узнал и попытался тебя обезопасить. Я ему верю.

— Везет тебе, — вздохнула