Игра.

Сет.

Матч.

Возможно, я и высказал свое мнение, обнаружив Луку в своей квартире, но это была пустая победа. Я выиграл битву, но проиграл войну.

Хотя, признаться, на самом деле я не выиграл битву. Я просто вышел из нее, объявив себя победителем раньше, чем это смог сделать он.

В некотором роде я и был победителем.

Я потянулся, чтобы провести рукой по волосам, но в последнюю секунду удержался. Вместо этого я опустил ее и провел пальцами по ушибленным костяшкам, которые теперь были темно-фиолетового цвета. Мне и в голову не пришло посмотреть, есть ли у Луки на лице какая-нибудь похожая отметина, и я был этому даже рад.

Правда, я не был уверен, почему.

Наверное, потому, что я на самом деле не знал, хочу я, чтобы там был синяк, или нет.

Я знал, чего я должен хотеть, но что, если то, чего я должен хотеть, и то, чего я действительно хочу, не одно и то же?

Я опустил руки, чтобы обхватить себя за ноги и подтянуть их к груди. На самом деле я был благодарен за болезненные ощущения, которые вспыхнули у меня под кожей, когда физические потребности моего тела снова начали проявляться. Мой желудок свело судорогой, а рот наполнился слюной. Я практически чувствовал, как острие иглы пронзает мою кожу, и как героин проникает в меня.

Я знал, что с этим можно бороться и победить.

Героин, или метамфетамин, или любой другой наркотик, который я решил ввести себе в кровь, был всего лишь очередным парнем, пытавшимся прижать меня к стенке, чтобы использовать, как будто я — никто. И, возможно, этот парень был прав… возможно, я был никем, но это было не то, что он или кто-либо другой должен был решать за меня когда-либо снова. Я сто раз заплатил за свою свободу, и когда я буду готов расстаться с ней навсегда, это будет мое решение.

А не какого-то наркомана.

И не какого-то скользкого мудака, который так одевался.

Я содрогнулся, пытаясь стереть из памяти воспоминания о Луке. Но, как и у упрямого ублюдка, у которого хватило наглости попытаться сохранить лицо бесполезными извинениями, его образ, даже в самых отдаленных уголках моего сознания, проигнорировал мой безмолвный приказ оставить меня в покое.

Он не сильно изменился за последние восемь лет. Мне было неприятно признавать, что я вообще заметил это, но я не мог притворяться, что не запомнил все черты моего будущего спасителя за те несколько коротких мгновений, что мы провели вместе. Я даже толком не разглядел его лица, пока он не закончил…

Я с трудом сглотнул, быстро выбросив из головы эту сцену. Ни за что на свете я не хотел этого.

Я не причиню тебе вреда, Билли. Я просто долж ен притвориться, хорошо?

Он сдержал свое обещание. Он не причинил мне боли. Я знал, что должно было произойти, когда мои похитители привели его в темную комнату, в которую меня втолкнули за несколько минут до того, как привели его. Такое случалось достаточно часто. В конце концов, я был Образцом.

Так всегда называли меня мужчины и две женщины, которые перевозили меня с места на место, но никогда в присутствии клиентов. Для них я был Билли. Поскольку это было не мое настоящее имя, мне было все равно. И, по правде говоря, Лука попал в поле моего зрения, когда я был в самом слабом состоянии. Я провел со своими похитителями, как мне казалось, около двух лет, и каждый божий день был сущей мукой. Я подвергался насилию большим количеством способов, чем я мог себе представить. Поэтому, когда в тускло освещенную комнату ввели высокого, темноволосого, хорошо одетого мужчину, который без каких-либо эмоций уставился на грязный матрас, я сдался и сделал то, чего обещал себе не делать.

Я сломался.

И я умолял.

Не о своей жизни… Меня даже не волновало, что они убьют меня.

Нет, я умолял этого опасного на вид мужчину не прикасаться ко мне. Слезы, которые я никогда не позволял себе проливать перед людьми, которые похитили меня и решили, что я не стою даже того, чтобы продать с аукциона тому, кто больше заплатит, пролились сами собой. Ни в одной клеточке моего тела не осталось места сопротивлению.

С каждым шагом, который делал мужчина, приближаясь ко мне, паника и отчаяние росли.

Но я не пытался сопротивляться, и единственными словами, которые слетали с моих губ, были одни и те же мольбы, повторяющиеся снова и снова.

Я просто хочу вернуться домой.

Я почувствовал, как у меня перехватило дыхание, когда понял, что делаю именно то, чего обещал себе не делать.

Вспоминаю.

Я вскочил на ноги и начал растирать руки, чувствуя, как моя кожа становится горячей и холодной одновременно. Ощущение зуда под кожей заставляло мое сердце биться быстрее в груди, пока я не уверился, что у меня вот-вот случится сердечный приступ. Я машинально начал чесать кожу, но в ту секунду, когда кончики моих пальцев коснулись выпуклости на внутренней стороне локтя, я грубо выругался и обернулся.

Часть меня надеялась, что Лука все еще будет в гостиной, и я смогу потребовать, чтобы он вернул мне мои наркотики, но к тому времени, как я добрался до маленького помещения, эта мысль уже улетучилась.

В этом деле наркотик ни хуя не поможет.

Только не снова.

И уж точно не из-за этого сукина сына.

Я заставил себя медленно пройти мимо гостиной на случай, если Лука все еще был где-то поблизости. Но я понял, что он ушел, еще до того, как успел это проверить.

Я ненавидел себя за это.

Я ненавидел себя за то, что чувствовал его отсутствие.

Я ненавидел себя за то, что на самом деле был разочарован.

Это только потому, что я хотел еще немного поиздеваться над ним… выебать ему мозги, сказал я себе.

Я проигнорировал саркастическое отрицание, вспыхнувшее в моем мозгу, и ускорил шаг. Чтобы добраться до ванной, потребовались считанные секунды, но мне показалось, что прошли часы. Я включил душ, несмотря на то, что моя кожа горела в знак протеста.

— Ничего, блядь, не произолшо, — пробормотал я.

Я был бесконечно благодарен судьбе за то, что мог позволить себе жить в собственном доме, потому что слишком часто я