В течение шести недель я дразнила, подталкивала зверя к краю пропасти. Я хотела раскрыть его настолько, чтобы у него не осталось выбора, кроме как отослать меня домой. Я пришла, чтобы совершить падение. Свое. Его. И мне было неважно, что это причинит боль.

Все могло быть гораздо проще. Он мог избавиться от меня в течение одного дня, но ему помешало высокомерие. И теперь мы оба должны были заплатить за это.

Он положил телефон, и призрачная музыка вознеслась над нами. Он не пытался говорить. Вместо этого он схватил меня за волосы, его пальцы потянули меня за корни волос, и со злостью, от которой у меня перехватило дыхание, он поднял меня со стула.

Ударив меня бедрами о стол, он ткнул меня лицом в поверхность. Его внезапное грубое обращение должно было меня напугать, но мне нравилось чувствовать его мертвую хватку, жар его бедер, касающихся моего зада, его неистовое желание преподать мне урок.

Я хотела, чтобы он преподал мне урок во грехе.

Перед глазами мелькали звезды, а он еще сильнее прижимал меня к поверхности стола. Он навалился на меня. Тяжесть его тела я ощущала всей спиной, его покрытая щетиной щека коснулась моей, и он прижался губами к моему уху.

– Я пытался тебя защитить. – Он сомкнул пальцы на моей шее и прикусил меня за щеку. – Я пытался. Но теперь слишком поздно. Я не смогу остановиться. Не с тобой.

Все мысли и язвительные комментарии вылетели у меня из головы. Он сильнее сжал пальцы на моей шее, и я впилась ногтями в поверхность стола, скребя и поеживаясь в отчаянном желании вдохнуть хоть немного воздуха.

– Я не лжец, Тинсли. – Он опустил свободную руку к моим бедрам и собрал подол юбки в кулак, задрав его выше. – Но однажды я тебе солгал. Мне есть дело до всего, что есть у тебя под юбкой. До каждой дырки. До каждой капли крови. Так что не шуми.

Господи Иисусе! Он собирался меня трахнуть. Хоть раз в жизни я намеревалась делать все, что он мне говорит, и помалкивать.

Когда я кивнула, он отпустил хватку на горле. Я почувствовала, как вместе с весом его тела от меня отдаляется и исходящий от него жар.

Повернув голову, я подвигала шеей и подбородком, судорожно вдыхая воздух. Он стоял позади меня, но не смотрел мне в лицо. Он сосредоточился на моей заднице.

Он задрал мне юбку.

Ткань лежала на моей спине, и от этого осознания по телу пробежали мурашки. Обнаженная кожа.

На мне не было трусиков.

Ну да, я хорошо подготовилась.

Он тут же впал в неистовство.

– Ты ходила так весь день? – прорычал он с угрожающим выражением лица, явно разозлившись.

– Вы сказали, что больше не хотите видеть мое нижнее белье.

И я перестала его носить в слабой надежде, что однажды, когда я буду в очередной раз мыть полы, он увидит все, и даже больше. Что ж, теперь он видел все, и от этой мысли между ног разлилось тепло удовлетворения.

Он был прав. Я жаждала привлечь его внимание. В хорошем или плохом смысле, платоническое или сексуальное, но оно было мне необходимо.

И его разгоряченный взгляд дал мне то, чего я хотела. Он смотрел на мой оголенный зад и одновременно вынимал ремень из брюк. Через секунду кожаный ремень повис в его руке. А потом…

Вжух!

Я полулежала на столе, шокированная хлещущим звуком и болью, которая за ним следовала. Выгнув шею, я смотрела, как он отводит ремень и хлещет снова.

Второй удар обжег словно огнем. Коснувшись кожи, он пробрал меня до костей.

Во рту пересохло, мышцы свело. Я беззвучно охнула.

Церковная музыка продолжала играть. Удары ремнем приходились как раз на удары колокола, а его прерывистое дыхание сливалось с крещендо звучащей флейты.

Я вообще не дышала. Закусив зубами внутреннюю поверхность щек, я ощутила на языке металлический привкус крови. Мне отчаянно хотелось вырваться и избавить свои пылающие огнем ягодицы от ударов. Но я стиснула зубы и сосредоточилась на нем.

На невозмутимо фригидном священнике, место которого теперь занял дикий, ненасытный, мстительный король ада. С каждым ударом он издавал стон, его стиснутые зубы оголились, а громкое дыхание заглушало музыку.

Я никогда не слышала ничего подобного. И я была причиной происходящего. Топливом для его костра. Я его освобождала.

И со мной что-то происходило. Что-то взывало ко мне. Встряхивало меня, как землетрясение.

Когда шок от боли немного стих, мой разум начал успокаиваться. Конечности расслабились, и я сама расслабилась под ударами ремня.

Теплая жидкость растекалась у меня между ног, рождая пульсацию вожделения. Я повела бедрами так, чтобы клитор коснулся края стола. С каждым ударом ремня, я позволяла телу содрогаться, потираясь этим комком нервных окончаний о поверхность.

Музыка набирала обороты, удары становились сильнее и быстрее, словно все вокруг становилось ярче – и мой голод, и мои содрогания, и мое наслаждение. Я доходила до предела.

Но тут ремень упал на пол.

И через секунду он уже схватил меня, прижал к себе, убирая мой клитор от края стола, не давая мне кончить.

– Ты не кончишь. – Он грубо расставил мне ноги, чтобы я не могла довести дело до конца.

Я чувствовала его член между своих ягодиц, твердый, как камень, и бесконечно длинный, натягивающий молнию на ширинке. Он казался мне огромным, настоящим монстром, пульсирующим от желания в меня войти.

Я повела бедрами.

Он схватил меня за волосы и, потянув, с такой силой запрокинул мне голову, что мне показалось, он сломает мне шею. Он прижался зубами к моей щеке, его губы приоткрылись, а его дыхание стало горячим, как огонь, вырывающийся из врат ада.

Его мышцы были напряжены, и он прижимался ко мне всем телом. Он боролся со своими демонами.

– Уйди. – Он еще крепче взял меня за волосы, словно противореча собственному приказу. – Тебе нужно уйти.

Он прижимал меня к столу, так что уйти я бы не смогла.

Сопротивляясь его хватке, я выгнула шею и посмотрела на него. Когда он пристально посмотрел на меня, у меня замерло сердце.

Над его бровью пульсировала вена. А чувство вины исказило его прекрасные черты. Столько боли в его глазах… Меня это расстроило. Я заглянула в свое сердце и нашла в нем лишь сожаление и ненависть к себе.

Магнус не собирался меня отчислять.

И никогда не хотел этого.

Что я собиралась делать после того, как он меня трахнет? Неужели я