– Закричишь – и я с удовольствием расскажу всем о вашем разговоре. Ну что, будешь умницей?

Со слезами на глазах я киваю, и он убирает руку. Животный страх сковывает внутренности.

– О чем ты? – с трудом выговариваю я.

– Не строй из себя дурочку, Луна. Я подслушал ваш разговор, так что тебе придется заплатить, если хочешь, чтобы твой секрет им и остался.

Я замечаю в его черных глазах маниакальный блеск и тяжело сглатываю.

– Ты хочешь денег?

Его злодейский смех действует на меня как пощечина.

– Нет, Луна. Я хочу то, что ты мне задолжала.

Он красноречиво облизывает губы. К горлу подступает желчь, и я вонзаю ногти в ладони, чтобы не потерять самообладание у него на глазах.

– Ты псих, Дэниел, – шиплю сквозь зубы.

С исказившимся от ярости лицом он сжимает пальцами мою челюсть.

– У тебя нет выбора, дарлинг. Вы двое унизили меня. В сентябре он уедет учиться в Нью-Йорк, если не ошибаюсь? Ты же не хочешь сломать ему жизнь? Что скажет приемная комиссия, если узнает о его прошлом? А о его бедной матери ты подумала?

– Ты жалок. Ничего ты не знаешь. Никакого секрета.

Он усиливает хватку, и я морщусь от боли.

– Луна, – выплевывает он мое имя как что-то мерзкое. – Люди задумаются, даже если кто-то всего лишь пустит слушок. Ты же не хочешь, чтобы весь город стал перемывать его семье косточки?

Горькие слезы собираются на ресницах, когда я осознаю: все будет именно так. Здесь людей хлебом не корми – дай посплетничать, напитаться чужой болью, посмаковать поражение ближнего своего. Они готовы на все, лишь бы позабыть о собственном несчастье. Я не могу подвергнуть этому кошмару Чарли и Лиама. И все же с замиранием сердца бросаю:

– Ты врешь.

Если бы у Зла было лицо, то это оно нависало бы сейчас в нескольких сантиметрах надо мной.

– Ах, дарлинг, счастливые тупицы вроде вас невероятно предсказуемы. Вы встречаетесь по понедельникам и четвергам под трибунами после его тренировок. Ты не поверишь, как много можно узнать, если иметь капельку терпения.

Дэниел наклоняется к моему уху и шепчет, чтобы добить меня, секрет семьи Лиама. Слово в слово. Каждый слог кинжалом вонзается в сердце.

Нет.

Нет.

Как давно он следит за нами?

– Ну так что? Университет или тюрьма? Жаль рушить семью, которая и так перенесла столько горя, – тянет он с улыбкой. – Но я великодушен. Ты можешь выбрать за него.

Я задерживаю дыхание, чтобы не расплакаться прямо перед ним. Он все знает. Будущее Лиама теперь зависит от Дэниела. Он насмешливо улыбается, а у меня из-под ног уходит земля. В его глазах загорается злорадный огонек, когда он понимает, что я сделаю все, чтобы правда не выплыла наружу. Если это произойдет, жизнь Лиама и Чарли рухнет.

Гордо задираю подбородок, чтобы смерить Дэниела презрительным взглядом. Он может воспользоваться моим телом, но лишить достоинства – никогда. Обхватив мое лицо ладонями, он впивается в губы и пытается пропихнуть язык мне в рот. Сжимаю зубы, чувствуя, что теряю последние силы.

Сердце разбивается на куски.

В этот момент он вонзает ногти в мои ребра, и тело пронзает боль.

– Ну же, дарлинг, открой ротик и поцелуй меня, – требует он.

В его зрачках пляшет адское пламя, и потому я подчиняюсь.

Глотая слезы, целую его.

Я целую его, а он стонет от удовольствия.

Он стонет, а я подавляю рвотный позыв.

Чувствую себя грязной, слабой, глупой.

Спустя несколько ужасных минут, проведенных с его отвратительным вкусом во рту, он кладет руку мне на шею и тянет в раздевалку.

От неожиданного стука дверей за нами по спине пробегает дрожь.

– Чего ты хочешь?

Не показывай страха.

После мучительно долгой паузы он наконец отвечает голосом, который будет преследовать меня до конца моих дней:

– Тебя.

Я закрываю глаза. Все вокруг гаснет. Представляю, как покидаю эти давящие на меня стены. Вспоминаю улыбку Лиама, его запах, то, как он целует веснушки у меня на носу, пока мы лежим в гамаке и слушаем музыку в его саду. Как он обнимает меня, когда обещания моей матери в очередной раз оказываются пустым звуком. Как красиво он смеется и как еле слышно вздыхает, когда я убираю прядку волос с его лба. Слабо улыбаюсь, едва ли не физически ощущая, как нежно, знакомо и успокаивающе он берет меня за руку. «Пока я жива, ты не будешь один», – когда-то сказала ему десятилетняя я, наконец осмелившись подойти. С тех пор мы неразлучны. Он – это я, а я – это он. Мой лучший друг. Он – Огонь, а я – Земля. Мы – части целого. Он тот, кто знает, о чем я тревожусь и что прячу за грустными улыбками.

«Поверить не могу, что ты моя», – прошептал он мне вчера вечером, чмокнув в нос.

А потом время замирает, и реальность вновь обрушивается на меня. Губы Дэниела снова прижимаются к моим, отрывая от сердца еще кусочек.

День, который обещал стать самым счастливым в жизни, обернулся незаживающей раной.

Дэниел Джонс забрал у меня все: чувство собственного достоинства, чувство защищенности, способность улыбаться и… мою любовь.

Говорят, у каждого своя правда. Но как быть, если шанса рассказать твою тебе не дали?

Глава 1. Луна

Семь лет спустя, Нью-Йорк 10 апреля 2021

– Лу-у-на-а! Я знаю, что ты здесь.

Даже плотно сидящие наушники не мешают услышать крикливый голос лучшей подруги. Может, если я крепко-крепко зажмурюсь и задержу дыхание, она меня не заметит?

– Ага, вот ты где! Так и знала, что найду тебя тут.

Вот черт.

– Как ты сюда пробралась? Я сунула десять баксов Джаксу, чтобы он тебя не пустил.

Камилла большим пальцем утирает невидимую слезу, делая вид, что ее глубоко задели мои слова, а потом ложится рядом.

– Просто я нравлюсь ему больше, чем ты, – говорит она и пихает меня плечом.

– Еще бы, ты же постоянно трясешь перед ним сиськами. Конечно, бедняга не устоял.

– О да, никто не устоит перед моими tetas[3].

Она сует их уже мне под нос, пока я снимаю наушники. В жилах Камиллы Люсии Харт не течет ни капли испанской крови, и все же с тех пор, как мы начали учить его в средней школе, она твердо вознамерилась заговорить на этом языке. Вот только она боится. Кэм не заговорит по-испански, даже если от