— Да и хрен с ним, — рассеянно махнула я рукой, направляясь к запертому ящику со спиртным. — Погуляет и вернется.

— Кто? — изумилась десантница, наблюдая, как я отпиваю из горла марсианское пойло турандотов. — Лицо? — Отложила книгу: — Ты думаешь, если сейчас напьешься до пурпурных грифонов, то сможешь приготовить что–то съедобное на ужин? Хочу тебя, милая, разочаровать…

— Элли, — стремительно ворвался на кухню Ингвар и застыл, напряженно рассматривая бутылку в моих руках. На его лице проступило легкое замешательство.

— Чем обязана? — как можно четче выговорила я, ощущая, что в желудке готовится ядерный взрыв. И щедро, не мелочась, залила его новым ядреным глотком. Или потушила. Или подогрела. Тут одно из двух…

— Я хотел помочь с ужином, — медленно сказал То–от, не спуская с меня внимательного взгляда. — Мне показалось, тебе необходима помощь…

— Все в твоем распоряжении, — махнула я бутылкой по широкой дуге. — Пользуйся, пока другие не попользовались! — И уселась в угол предаваться своему горю, которое и горем–то было странно называть. Нельзя потерять то, чего не имел. Но от этого, опять же, легче не становилось.

Ингвар с трудом оторвал от меня свой взгляд и повернулся к Хосите:

— Что случилось?

— Ты меня спрашиваешь? — Десантница с отвращением потыкала пальцем в кусок мяса и зыркнула в мою сторону. — Она уже сюда такой заявилась. Уж не знаю, какое горе наша дева заливает, то делает это с таким удовольствием и целеустремленностью, что терзают меня жгучая зависть и определенные сомнения: а не хочет ли она утонуть в этой бутылке во цвете лет.

— Полковник! Сиятельный отменил ваше распоряжение касательно проложенного курса и пытался заблокировать… — на камбуз вскочил взмыленный вояка. Он шепотом передал Йену какую–то важную информацию, после чего безо всяких объяснений был отправлен в двигательный отсек.

Ингвар взглянул на свои наручные часы–коммуникатор и вполголоса отдал кому–то ряд распоряжений, последнее из которых сводилось к тому, чтобы в ближайшее время обходились без него. Следом он прочитал вслух этикетку на моей литровой стеклотаре и нахмурился:

— Судя по градусу напитка, это надолго.

— Угу, — согласилась Хосита и со значением посмотрела на Скара. А говорила, он ей не нравится. Предательница!

— Элли, — подошел ко мне и присел рядом на корточки То–от, — отдай мне, пожалуйста, свою выпивку и объясни, что случилось и чем я могу тебе помочь. — Вместе с уговорами здоровенный лоб мягко, но непреклонно отобрал мой заместитель валерианки.

И это называется «отдай»? Странно, я думала, что это выглядит слегка по–другому. Я резко мотнула головой. Стены мягко качнулись мне навстречу, тело слегка повело.

— Это нарушение прав человека, — еле ворочая языком, недоуменно посмотрела я на свои пустые руки и попыталась отвоевать свое имущество. Не тут–то было.

— Тебе нужно отдохнуть, — твердо заявил будущий подарок для Мезахи и поднял меня на руки. Вокруг все закрутилось в диком калейдоскопе. — Я отнесу тебя в каюту, а утром поговорим о том, что тебя так расстроило…

Дальше я помню все очень смутно. Помню только, что спустя какое–то время у меня возникла вполне здравая (ну или мне так показалось) мысль: нужно обезопасить себя от непрошенных гостей, которые хуже маркуров. Те, если к кому–то домой попадают, сразу начинают обустраиваться и вить гнезда из всего, что найдут. В основном они находят чужое имущество и пользуются им без зазрения совести.

Так вот, когда я окончательно созрела для подвигов во имя своей безопасности, то сползла с койки и зачем–то долго ползала около выхода, злобно подхихикивая. А потом с чистой совестью и безо всякой задней мысли отправилась спать дальше.

Утренний ужасающий гвалт разбудил бы и мертвого. Вот и я от него очнулась несвежим зомби.

— Элли! — громко орали где–то вдалеке. Настойчиво так вопили, с выражением. Или вернее с выражениями, объясняя — куда мне срочно нужно пойти и с кем. Маршрут был длинный и запоминающийся. Я едва не прослезилась от умиления — так наш прежний начальник будил нас на корабле каждый раз после увольнительных в городе.

Ор стал еще громче:

— ЭЛЛИ!!! — Одновременно с этим слышались удары в дверь, чмокающие звуки и дикий хохот. Просто Мефистофель после синегальской травки.

— И кому это все неймется? — не открывая глаз пробурчала я в сердцах, садясь на кровати и поддерживая руками раскалывающуюся голову. Похмелье мстило мне со страшной силой. — Счас как встану, как… — И с этими словами я подняла тяжелые веки и… голова заболела еще сильнее, а по темечку словно кувалдой въехали.

Картина маслом: чуть ли не посреди моей каюты в прозрачном желе застыла очередь из мужиков. В крошечном пространстве каюты запрессованные живые статуи смотрелись довольно–таки жутковато. Напоминало какой–то из кругов ада Данте. По–крайней мере, именно так его представлял слушателям падре универсальной церкви, который время от времени читал свои проповеди в нашем военном подразделении. Не хватало только чертей с вилами и котла с горячей смолой, но здесь это уже явный перебор.

Первым в очереди стоял мрачный Ингвар. Очень мрачный. Но молчаливый.

— Ингвар? — прозвучал мой сиплый голос, больше похожий на клекот.

Я растерянно моргнула один раз, потом второй. Потом попыталась сделать вид, что это мне все приснилось в диком кошмаре и при плохой карме…

— Элли, черт тебя дери! — надрывался где–то в коридоре слегка охрипший сиятельный. — Быстро наведи порядок и освободи большую часть экипажа! У нас проблемы с персоналом! Ты тут всех задерживаешь!

И снова чмокающие звуки.

— Значит, не приснилось, — тихо пробормотала я, сползая с узкой койки, и медленно, бочком стала пробираться к выходу, чтобы разведать обстановку. Поскольку я спала одетая, стыдно мне не было. А с учетом похмелья… пусть будет стыдно тем, кто не дает выспаться больному человеку!

Молчаливая очередь проводила меня глазами. Красноречиво так. Вроде и без слов, а все понятно.

Когда я протиснулась в коридор, там бесновался взмыленный, как конь, Лайон, с помощью Хоситы старавшийся отлепить самого крайнего в очереди. Они цепляли его с помощью самодельных крючьев и тянули на себя. В конечном итоге крючья соскальзывали с несчастного, и тот с громким чпоком возвращался обратно, колыша всю очередь. Крайне недовольную очередь, хочу заметить.

— Не проще просто пристрелить? Из милосердия? — осторожно поинтересовалась