Я резко шагнула навстречу к Ингвару:

— Я хочу быть с тобой.

Мужчина застыл, как громом пораженный. Только на виске забилась жилка, выдавая волнение.

— Что же ты молчишь? — допытывалась я, не собираясь отступать и сдаваться. — Ждешь, когда меня раздерут на кусочки, когда я снова откажу вашему принцу? — Покачала головой: — А ведь откажу, даже не сомневайся. И от толпы местных козликов буду отстреливаться до последнего патрона.

Ингвар покачнулся и прислонился плечом к стене.

— Выбирай, ты со мной или не со мной? — наступала на него я, отбросив стыд и застенчивость. — Что скажешь? Выход тут один — или мы для всех становимся парой, или каждый сам по себе. Но тогда обратного пути не будет, слышишь?

Тот стоял, опустив глаза и с мрачным видом подпирая стену.

— А что я должен сказать? — поднял он брови. — Я урод и к тому же изгнанник. Не просто изгнанник — смертник. С таким не заводят детей, это запрещено. На моей планете за несоответствие стандарту меня приговорили через месяц идти на запчасти в лабораторию. Некондиционный.

От этих слов, сказанных с таким глубоким спокойствием и равнодушием, меня словно кипятком обдало. Я перебила его:

— И ты бы пошел?

Он двинул челюстью:

— Если бы не получилось сбежать — пошел. — Все так же невозмутимо: — И на одну большую лабораторию на нашей прекрасной планете стало бы меньше. — С глубокой задумчивостью: — А если бы очень повезло, то, может, и на два–три основных планетарных лабораторных комплекса… я не мелочный. — В голосе прозвучало отдаленное подобие мрачной улыбки.

Какой мужчина! Мечта! Я в полушаге от оргазма. Хочется вцепиться обеими руками и не отпускать. Всю жизнь искала именно такого — молчаливого, надежного, как скала, не наглого. Настоящего.

И пусть я еще не готова к длительным отношениям, пусть это пока только предположения и мечты… все равно не отдам. Потому что спинным мозгом ощущаю — он мой!

— Ингвар…

У него загуляли желваки на скулах, но он упорно продолжал:

— Наследник никогда не смирится с нашим союзом. Формально я уже не вхожу в касту воинов, все мои накопления отобраны государством, у меня не осталось ни гроша за душой… — Скрипнул зубами: — Мне нечего тебе предложить в чужом мире, Элли.

— Дура–ак! Просто сказочный дурак! — с чувством прокомментировала наша третья сторона — Железный Дровосек. Женщина всегда поймет женщину!

Я с ужасом и содроганием представила себе, какая драка начнется за Ингвара, когда мы прибудем в обитаемые сектора.

Нет уж! Не отдам, пусть эти сучки подавятся! Ингвар самой нужен. Имущество, какое есть — битое, некондиционное, в шрамах после боевых ранений, потрепанное жизнью и военной хунтой — все равно не продается. Я за него глотку вырву. Мой!

— Попробуй предложить себя, — на полном серьезе посоветовала ему я, направляясь в свою каюту. Оглянулась через плечо: — Или я буду считать тебя законченным кретином.

— Начинай прямо сейчас, — радостно предложила мне Хосита. — Можешь даже повысить его до дебила, потому что этот влюбленный олигофрен будет смотреть на тебя голодными глазами и ничего не сделает… тоже мне, спящий красавец!

— Придется разбудить! — Я непринужденно отреагировала на ее поддразнивание и выразила легким дамским упреком — хуком с правой — как мужик неправ.

А он таки неправ, от и до.

Согласна, ошиблась. Надо было бить с левой… ноги. Потому как от удара моего кулака Ингвар даже не пошатнулся, только разозлился.

Мы удачно решили поставленную задачу и разбудили спящего бронтозавра. Вот за это и пострадали. Скрип зубов, он срывается с места — и я вишу на плече у То–ота вниз головой, созерцая стандартные армейские штаны–хамелеоны, которые на корабле приняли черный цвет.

Какой вид! — чуть не изошла слюной. Настоящий мужчина узнается с хм… с тыла.

— Мы сейчас идем куда–то, где нас не потревожат долгое время, — прорычал мужчина. — Я слишком долго ждал. Куда идти?

Вот это я понимаю! Никаких сомнений, чистый энтузиазм! Вот что значит правильная мотивация и грамотная постановка задачи!

— Третий поворот налево, два этажа вниз, — я чуть сползла, устраиваясь поудобнее. — Там медотсек для важных персон. И не разочаруй меня, Ингвар.

— Я буду на мостике! — весело крикнула нам вслед Хосита. — Должен хоть кто–то взрослый следить за порядком!

Следуя местным традициям, стоило ожидать, что сейчас меня разложат на первой горизонтальной поверхности и брутально отымеют. Не то чтобы я была наивной девственницей, но и записной шлюхой тоже себя не считаю. И от этой идеи у меня внутри все переворачивалось. Но… я недооценила Ингвара, причем очень сильно.

Он пронес меня словно по Шелковому пути, быстро и мягко, ориентируясь в запутанной сети переходов так, что я отказываюсь эту способность понимать. На месте тихо спросил:

— Здесь? — безошибочно определив нужное помещение.

Я подтвердила:

— Здесь.

Он ворвался в каюту, задал программу:

— Свет неяркий. Без нашего предварительного разрешения никому не открывать! — и бережно опустил меня на ноги спиной к себе. Ингвар уткнулся носом в мои волосы и стоял, бережно обнимая. Его широкая грудь ходила ходуном.

Я доверчиво прижалась к огромному сильному телу, начиная понимать: несмотря на всю кажущуюся брутальность, у меня фантастически чуткий мужчина. И он будет со мной нежен. Низкий звук его голоса, бархат слов:

— Милая… — вызвал щекотные мурашки за ухом. — Не бойся… — И какое–то странное ощущение падения в Бездну.

Я увидела себя в отражении зеркала и невольно смутилась: мои губы приоткрылись, глаза загадочно блестят, на щеках румянец. В белых волосах — широкая рука, ласкающая мою прядь. Ингвар неприкрыто любовался, как переливается шелк белоснежных волос на свету. Он прижался губами к моему затылку:

— Хвалле уно гостатари ано… — Тихо, с закрытыми глазами.

— Это что ты сейчас сказал?

Бесстрастное:

— Восхвалил Бога за милости его.

И почему я ему не верю, почему? Пусть я не знаю языка, признание в любви и слово «единственная» на любом пойму, если оно адресовано мне любящими устами. А Скар — неохотно, возможно даже против воли, но готов дать мне что–то очень важное, ценное для нас обоих — нерушимую связь любящих.