— Если вы все до этого конца доживете, — честно сказала я, растерянно наблюдая, как Ингвар опять мужественно впихивает в себя мое варево, которое даже я не рискнула попробовать на соль и специи. Мне стало его жалко.

Из чистой гуманности еще раз попыталась образумить гаденыша, очень любящего командовать независимыми работающими женщинами. Я по всей форме отдала честь и обратилась к негласному капитану корабля:

— Лайон, может, хватит экспериментов? Я подсчитала, что нам всем хватит сухих пайков до приземления. Еще бананы есть, зеленые, правда. Полагаю, команде «Голиафа» нет никакой необходимости травиться моей стряпней. Тем более, повторяю, читайте по буквам: Я. НЕ. УМЕЮ. ГОТОВИТЬ!

— Поддерживаю, — налила себе еще кофе Хосита. — Я тоже не умею. Могу качественно отравить, но предпочитаю не быть настолько жестокой. Лучше встречать врага лицом к лицу, чем насыпать ему в суп зеленой проросшей картошки.

— Учитесь, — не переставая жевать, снисходительно развел руками Лайон. Наверное, до сих пор не постиг нависшей над ним и всем экипажем опасности. — Все равно вам нечем себя занять. Так что время есть. Глядишь, и обретете нужные для семейной жизни навыки, — и так пристально посмотрел мне в глаза, как будто что–то в них искал.

Если совесть или сознательность, то это он погорячился. Все это вскипело и испарилось в процессе варки бульона со странным цветом.

— И на будущее, когда вы что–то кладете в кастрюлю, то, думаю, это нужно сначала почистить. — Сиятельный развернулся на выход.

— В кулинарной книге насчет этого ничего сказано не было, — крикнула ему вслед не собирающаяся легко сдаваться Хосита. Если я правильно ее понимаю, то эта дама сначала положит всех остальных, а потом уже будет думать, что с ними делать. — Там было написано, что следует просто класть в суп все перечисленное, нарезанное кубиками и соломкой. Соломка мне удалась лучше всего!

В общем, когда я убралась после трапезы и утилизировала неиспользованный обед, то у меня созрела здравая мысль поговорить с Ингваром и попросить его не экспериментировать со своим здоровьем. И еще пару раз мне чудились краем глаза какие–то смазанные движения. Но когда я поворачивалась, никого не было.

Правда, еще до утилизации жижа в котле наполовину испарилась. Оголодавшее привидение! Мне точно никто не поверит.

— Глюки, — мрачно констатировала я, растерянно глядя на место, где пару минут назад лежал мой начатый сухой паек. А теперь его не было. — И это печально.

Как тяжко пострадавшее лицо, я прихватила из нашей с Хоситой тайной заначки пакетик сока–детокса и пару неучтенных батончиков для силовиков и, звучно хрустя орехами и воздушной кукурузой под карамелью и шоколадом, мужественно побрела на выход.

Выяснить все равно ничего не удалось, и я пошла выяснять другие вещи и в другом месте, предположив, что То–от сейчас должен быть в своей каюте. И не ошиблась, только вот поговорить нам так и не удалось…

Только я занесла руку, чтобы постучаться в дверь, как из–за нее раздался глубокий женский голос:

— Ты же знаешь мои условия, Йен.

Я напряглась, но потом сообразила, что это переговорное устройство. И дернул меня черт не уйти, а остаться отираться около входа и подслушивать. Любопытство не порок, а двигатель к сумасбродным поступкам. Угу.

— Мы должны их пересмотреть, Мезахи, — жестко ответил на это Скар. — Ты же в курсе, что это и раньше было неприемлемо, а теперь и вовсе невозможно. Назови другие условия, и мы их обсудим.

— У меня нет других условий, Йен, — спокойно ответила женщина. — Я могу подписаться за тебя лишь при условии, что мне это будет выгодно. А выгодно мне может быть только в одном–единственном случае: если ты будешь моим партнером. Я слишком долго за тобой гоняюсь, Йен. Это становится навязчивой идеей. А я не люблю, когда мне отказывают. Хочешь спокойно приземлиться на Савойе и не быть пожизненно упрятанным за решетку без суда и следствия — согласись на мои условия, и закончим с этим.

— Я же могу и нарушить свое слово, — после краткого молчания ответил То–от. — Пообещать и не сделать.

— Ты–ы–ы? — звонко рассмеялась женщина. — О честности и порядочности которого ходят легенды? Кто же в этой галактике не знает, что если командор Ош дал слово, то обязательно его сдержит? Дай мне его, и я пойду против Галактического Совета, чтобы оставить тебя в живых.

Долгая пауза.

У меня аж скулы свело от злости. Во–первых, не очень приятно самой последней узнавать, что рядом с тобой находится легендарный пират, командор Ош, о котором ходило столько слухов среди космолетчиков, гражданских и военных.

С другой стороны — приятно, потому что Ош всегда придерживался своего собственного кодекса чести, за что был весьма уважаем среди летной братии.

С третьей, и это главное — мне до красных кругов перед глазами не понравились намеки этой прожженной шлю… суки Мезахи. Возникло стойкое чувство: у меня отбирают что–то особенно дорогое и нужное. И это мне не нравилось еще больше.

— Я подумаю и дам тебе знать, Мезахи, — холодно ответил ей мужчина.

— Только не задерживайся с ответом, милый, — издевательски пропела женщина. — Иначе я буду вынуждена поставить в известность Совет о твоем присутствии на борту космолета. И ты знаешь, что из того последует. Боюсь, даже присутствие сиятельного не спасет от вас от расстрела на орбите. Ты слишком опасен и достаточно покуролесил в этой галакти…

Связь прервалась.

— Тварь! Сука! — стукнул по чему–то тяжелым кулаком Скар. И дальше озвучен полный набор разнообразных поз и экзотических партнеров для освежения досуга упомянутой леди из Галактического Совета.

Я прислонила пылающий лоб к холодному металлу двери, сжала кулаки и досчитала до десяти, пытаясь обрести способность ясно мыслить. Не получилось. Внутри все плавилось от выворачивающей душу ревности. Наконец–то я смогла признаться себе, что я к нему испытываю. Но легче от этого понимания все равно не стало. И я ушла… изучать поваренную книгу и строить планы жестокого убийства себе подобной.

— Даже не знаю, что выбрать, — сообщила мне сидевшая на столе Хосита, перелистывая страницы злополучного справочника по отравлению экипажа. — Все так сложно. Вот смотри, — Железный Дровосек сунула мне под нос книгу: — «Порежьте мясо тонкими дольками поперек волокон…» — Она подняла на меня изумленные глаза: — Зачем? Что от этого изменится? — И