и я ожидал получить пинок от нашего ещё неродившегося ребёнка за то, что не давал ему спать.
– Я собираюсь сделать тоже самое, – признался я, заглядывая в голубые глаза.
Энни сразу же расслабилась в моих руках и повернула свою голову обратно, а затем попыталась обнять меня, совершенно не обращая внимания на то, что я только что пообещал кровожадно разделаться со всеми, кто соберётся посягнуть на безопасность наших детей.
Анну никогда не смущала эта моя сторона, как и меня её.
Мы знали: большие деньги не отдаляли нас от смерти, они, наоборот, приближали нас к ней.
Когда наш сын Доминик только появился на свет, я чувствовал что-то похожее на безусловную любовь, хотя до этого был незнакомым с этим чувством. Но теперь, когда со дня на день должен был встретиться со своей дочерью, я чётко осознавал приближающееся знакомство с человеком, которому никогда не придётся просить меня о чём-то.
С первой секунды появления здесь, мир будет принадлежать Джулии Де Сантис.
– О, – довольно вздохнула она. – Мы слишком жестоки для этого мира.
– Я. Ты прекрасна.
Она хихикнула и придвинулась ко мне ещё ближе, хотя наши тела практически сливались воедино, прижимаясь к друг другу настолько, насколько это было возможно из-за её положения.
Анна была такой невероятно очаровательной каждый раз во время беременности, что мне не хотелось выпускать её из своих рук. Не то, чтобы мне хотелось делать это раньше, но время, когда она носила внутри себя наших детей, было особенным для нас двоих.
Её щёки и грудь становились немного больше, она переставала влезать в свои домашние платья и ходила в моих футболках, которые из-за размера её живота, становились слишком короткими для неё, но это ни капельки не смущало её, поэтому я мог наблюдать за очертаниями её ягодиц, когда она немного наклонялась вниз. Затем, когда она ловила меня за подглядыванием за ней, она нападала на меня и вынуждала меня трахнуть её, потому что её гормоны требовали мой член каждый чертов день.
Золотистые волосы защекотали моё лицо, когда я уткнулся носом в макушку своей жены. Она пахла спелой вишней, и мне не нужно было запоминать это, потому что эта женщина возвращалась в мою постель каждый день.
Но я помнил, что когда-то мы не выносили этого. Засыпать рядом друг с другом было наказанием для нас обоих и нашим единственным желанием было сбежать в комнаты других людей.
Сейчас же я бы не променял ни минуты перед сном рядом с ней ни на что, что желал когда-либо иметь.
Я хмыкнул, проведя большим пальцем по её животу.
– Расскажи мне, – потребовала Энни.
– Просто вспомнил, как именно ты смотрела на меня раньше.
Она резко вздохнула и присела на месте, а затем развернулась, чтобы следить за выражением моего лица.
– И как же я смотрела на тебя? – недовольно спросила она.
Я максимально опустил брови вниз, сложил руки на груди и стал исподлобья любоваться женщиной, принадлежавшей мне. Она прищурилась, и я уже собирался скидывать свою подушку и одеяло вниз, потому что её вид говорил мне, что она вытолкнет меня с кровати, как только я потеряю бдительность во сне. Но уже через мгновение на её губах растянулась хитрая улыбка, и она звонко засмеялась, шлёпнув меня по руке.
– Тебя заводили мои хмурые взгляды, которые я посылала тебе.
– Злость в них.
Анна, негодующе, открыла рот, а затем ухмыльнулась и встала на колени, пока я следил за ней.
– Злость? – переспросила она.
– Хочешь сказать, твои глаза говорили мне о чём-то другом?
Она упёрлась ладонями на матрас и её живот тоже стал касаться его. Это была не лучшая поза для неё прямо сейчас.
– Поднимайся, – попросил я, но Анна покачала головой, не соглашаясь со мной.
– О том, что я хотела тебя для себя, – призналась она. – Секс и злость. Что может быть лучше, Ксавьер?
Я выпрямился, просунул руки под её подмышки и аккуратно, чтобы не навредить ребёнку, усадил её на место.
– Секс и любовь, – напомнил я.
– Помимо прочего, – улыбнулась она.
Моя футболка, которую она надела после тёплой ванны, которую я подготовил для неё, полностью обтянула округлый живот. Я смотрел на её лицо и, в один момент, светящуюся улыбку заменила грусть, только я даже не успел спросить её, как она ответила мне:
– Не хочу вспоминать время, когда не могла любить тебя.
Не могла.
Она просто не могла позволить себе любить меня.
Не то, чтобы я вёл себя лучше.
Мы зареклись не вспоминать то время, когда только появились на пути друга у друга. Но всё же иногда воспоминания о тех днях нападали на нас, и мы ничего не могли с этим поделать. Наш путь был только нашим выбором, и мы всё ещё не закончили его. Я надеялся, что мы были даже не на середине, потому что я не хотел заканчивать ту жизнь, которую рука об руку со мной проходила Анна Де Сантис.
– Не стоит, Энни, – моя рука ласково коснулась её щеки, и она прильнула к ней. – Я здесь, и я люблю тебя больше, чем ты можешь себе представить. Больше, чем когда-либо я говорил тебе об этом. Больше, чем я когда-то думал.
Она кивнула, прикрыв глаза и слушая меня.
– Мы убили достаточно людей, чтобы убедить всех, что на свете никогда не появится ничего сильнее, чем двое людей, желающих любить друг друга.
– И убивать, – добавила она.
– И убивать, – улыбаясь, подтвердил я.
Кто-то, правда, всё ещё думал, что женщина, обводящая меня вокруг пальца бесконечное количество раз, могла быть слабой и существовать только под ярлыком «трофейной жены», когда её желание подавать мне на завтрак кровь её потенциальных жертв с каждым днём возрастало в разы?
– Я голодна, – грустно призналась Анна.
Скачки её настроения не пугали меня. Доктор сказал, что это норма. Но когда мы столкнулись с этим впервые, во время её беременности Домиником, я был немного шокирован своей женщиной, предпочтения которой, как думал, давно понимал.
– Хочешь выпить человеческой крови?
– Ты делаешь из меня монстра, – лукаво улыбнулась она.
– Мой прекрасный монстр.
Я наклонился, приподнимаясь на коленях, а затем опустил свою голову и накрыл её губы своими. Анна довольно замычала, когда я легко проскользнул своим языком, сквозь её, слегка разомкнутые, зубы, а затем проглотил её стон.
– Нет никого, кого я могла бы любить сильнее тебя, – сексуальным шепотом призналась она, и мой член уже собирался твердеть, когда её мягкие руки легли на мою шею, а огненно-красные ногти