– Я думала ты уделишь мне немного внимания.

Мои пальцы легли на её подбородок и сжали его.

– Даже если я занят чем-то, я не могу сконцентрироваться на этом, потому что мои мысли принадлежат тебе, Джулия.

Довольная улыбка показалась на её лице, и я наклонился вперёд, чтобы быстро поцеловать её. Мягкие губы сразу открылись, и мне пришлось сдержать стон.

Чёрт, это была очень плохая идея.

Я через силу оторвался от жены и прошептал ей:

– Хочу кое-что показать тебе.

Джулия облизнула губы, сжав свои бёдра, и кивнула мне. Я открыл блокнот и пролистал одну треть пустых листов, пока не дошёл до момента, когда стал оставлять рисунки в нём. Девушка рядом со мной хмурилась, пытаясь понять, но я собирался подсказать ей.

– Это случалось неосознанно, – объяснил я. – Когда в мои руки попадала ручка или карандаш, я делал быстрый набросок и забывал о нём. Пока не заметил, как часто стал делать это, оставляя себя здесь.

Я обвёл пальцем звездчатку.

– Встреча, сближение, – пояснил я.

Колесики стали двигаться в голове Джулии, и она восторженно приоткрыла рот, пройдясь глазами по страницам, на которых мы были, а затем переведя свой изумрудный взгляд на меня.

– Наша встреча на помолвке.

Я моргнул, соглашаясь с ней, и перешёл к вереску, нарисованному с левой стороны.

– Одиночество.

Мы толком не говорили с ней на том балконе и в большинстве следующих встреч, но я стал чувствовать, что мне чего-то не хватало, когда я оставался один.

Её. Я просто хотел снова увидеть или услышать хотя бы упоминание о ней.

Следующим показался плющ.

– Брак, – произнесла уже девушка.

Я улыбнулся.

Она помнила.

– Бутоны белых роз…

– Сердце, незнакомое с любовью, – грустно прошептала она.

Мои губы коснулись её плеча, когда пальцы перевернули страницу.

Моя любовь была испорченной и на примере своей семьи, я понимал, что никто никогда не поймёт меня и не захочет дарить её в ответ.

До Джулии. До моего маленького лета.

– Падуб – защита.

Изначально я хотел, чтобы она стала моей только для того, чтобы уберечь её. Но судьба распоряжалась моими планами иначе, и желание, по-настоящему сделать эту восхитительную девушку своей, поселилось внутри меня.

Джулия ткнула пальцем в цветы бузины.

– Жаждущий.

Тот поцелуй на кухне.

Я до сих пор не понимал, как это вышло. То, как её тело чувствовалось прижатым ко мне было тем, чего я хотел. Но я нуждался в её губах на своих, поэтому не сдержал себя, когда она поцеловала меня, будучи всегда напористее и смелее меня.

Распущенная азалия следовала сразу за бузиной.

– Будь осторожна со мной, Джулия, – повторила мои слова она.

– Думаю, я рад тому, что ты не послушалась меня.

– Думаешь? – переспросила она, повернув голову ко мне.

Наши губы соединились, и моя рука легла на её щёку, удерживая голову девушки на месте.

– Думаю, потерял бы тебя, если бы не твоё желание поселиться в моей груди.

– Этого бы не случилось. Ты тоже, не смотря на свой страх, тянулся ко мне, – поцелуй. – Если бы желание быть вместе принадлежало только мне одной, мы бы не сидели здесь, Себастьян.

«Я люблю тебя» висело на кончике моего языка, но перед тем, как приехать сюда я уже говорил ей это… и даже успел пару раз показать.

– Асфодель, – произнёс я.

Муки того, что я напугал её и рассказал о случившемся, стали преследовать меня. Тогда мне казалось, что теперь она и близко не подойдёт ко мне.

– Вечные сожаления.

Наши губы разомкнулись, и мы принялись дальше просматривать мой ежедневник, который случайно превратился в дневник чувств.

– Братская любовь? – задалась вопросом девушка, увидев сирень.

– Кристиан спас меня на задании, – тихо признался я ей.

Она выпучила на меня глаза.

– И ты не рассказал мне?

– Продолжай, – приподняв уголки губ, заметив каплю негодования, выросшую в ней, попросил я.

– Доверие.

Она обводила подушечкой пальца контуры фрезии, пока я вспоминал нашу первую проведённую ночь вместе. Когда я просто пришёл к ней и уснул, чувствуя её везде. Не только в своей руке.

Джулия перевернула страницу и прочитала рисунок:

– Друг в трудные времена.

Она сразу же подняла голову, чтобы посмотреть на Аврору, которая всё также была занята своей работой и обращала внимание только на своего мужа, кидая в его сторону скромные улыбки каждый раз, когда он отвлекался и останавливал свой взгляд на ней.

Девушка вновь повернула ко мне свою голову и проговорила:

– Поцелуй меня.

Я потянулся к ней, но она отпрянула назад, хохоча.

– Здесь нарисована омела, – объяснилась она.

Вечер, когда мы смотрели вместе фильм, а затем я поднял её наверх.

– Мне всё равно, – проворчал я. – Сейчас я хочу целовать тебя не меньше, чем тогда.

Джулия быстро чмокнула меня в щёку и продолжила «читать» дневник.

Может, это было к лучшему. Ещё немного и мой член станет прорываться сквозь штаны прямо при всех.

– Анемона и камелия, – задумалась она.

– Правда и восхищение, – перевёл я.

Её шрамы, слёзы и признания в боли были тем, что заставило меня увидеть другую сторону её ослепляющего своим светом солнца.

– Ты всегда будешь красивой для меня, – показав ей левкой, прячущийся за другими цветами, добавил я.

– Себастьян…

Девушка откинулась назад и наши щёки прижались друг к другу.

– Будь моим.

Четырёхлистный клевер – наш первый секс. Момент, когда я точно принял решение больше никогда не прощаться с ней.

– Что? – удивилась она. – Ты ревновал меня?

Гиацинт.

После медового месяца у меня была запланирована встреча с мэром. Я сверну его в бутон, если он хотя бы упомянет имя моей жены. И найду нового человека на его пост. Поэтому лучше бы ему держать свой рот на замке.

Глаза Джулии нашли львиный зев, но она не призналась в этом и попыталась пролистнуть страницу, но я остановил её.

– Обманные действия.

Её рассказ о том, что она помогла Талии, и полное сожаление об этом действии.

Это была часть нашей истории, поэтому я бы не хотел, чтобы мы забывали о том, через что нам пришлось пройти, чтобы оказаться здесь.

– Никто не винит тебя, Джулия. Ты сделала то, что сделал бы любой другой настоящий друг.

– Иногда счастье имеет слишком дорогую цену.

Вина всё ещё жила в ней, как и во мне, и я предполагал, что она никогда не покинет нас.

– И Талия та, кто знает это наверняка.

Я надеялся на то, что её смерть пришла быстро, и в те моменты в ней продолжала бушевать радость, перекрывающая остальные чувства.

– Фиалка? – бросив на