– Ладно, теперь моя очередь, – объявляет он, позволяя мне не отвечать ничего на его слова.

Я украдкой надеюсь, что он промахнется, но, увы, он снова сбивает банку.

– Скай, вопрос такой: какая у тебя мечта?

Я непонимающе хмыкаю, второй раз удивленная его выбором:

– Серьезно? Ты можешь спросить абсолютно все, что угодно. Самое мерзкое и провокационное, мрачные эпизоды, о которых я сама предпочла бы забыть, или какие-нибудь каверзные подробности из моей жизни – а ты тратишь второй вопрос на это? На мою мечту?

– Да, – спокойно отвечает он.

Я замолкаю, позволяя себе минуту взвесить ответ. В голове мелькают стандартные фразы, но зачем лгать даже тут?

– Исчезнуть, – честно произношу я.

– Твоя мечта – исчезнуть?

– Именно, – подтверждаю я. – Стать по-настоящему свободной, перестать быть привязанной к чему бы то ни было и кому бы то ни было. Просто исчезнуть.

– А материальная мечта есть? – не унимается он.

– А это уже дополнительный вопрос, – усмехаюсь я, хитро прищурившись.

– Так ты ведь задавала наводящие вопросы?

– А ты сам решил на них ответить, – спокойно парирую своим коронным. – Я тебя не заставляла.

Он усмехается и качает головой:

– Ты играешь по-грязному, мышь.

– Возможно.

Я поправляю непослушные пряди за уши и целюсь в банку, но промазываю, потому что снова чувствую на своей талии руки Тео. Но на этот раз, это не легкое прикосновение, а резкое и максимально близкое. Он намеренно желает избавить меня от возможности выиграть еще одну партию и узнать что-нибудь интересное из его жизни.

Или я промахиваюсь по простой причине: в третий раз попасть – это уже что-то нереальное.

Его губы касаются моего уха, и он шепчет:

– Возьму на заметку, и сыграю так же, как и ты.

– Ты сказал, что…

– Я предупредил тебя перед свиданием, что на сегодняшний день мое правило отменяется, – говорит он, продолжая держать меня в объятиях. – А теперь выкладывай правду, которую никто не знает, Скай.

– Может, отпустишь? – прошу я, но все-таки надеюсь, что он не сделает этого.

– Нет, не отпущу, – и он не отстраняется, а только крепче сцепляет руки на моем животе и наклоняет голову к моему плечу. – Говори, мне так лучше слышно тебя.

– Правда значит, – вздыхаю я, роясь в голове в поисках наиболее интересной правды из всех. – Хорошо. Могу даже две рассказать. Первая, которую знаю только я, врач из Детройта и моя тетя, – у меня отсутствует одна почка. Нет, мне ее не вырезали, я такой родилась. Особенной, – произношу и, прежде чем он успевает что-либо ответить, добавляю еще одну: – Вторая правда, которую почти никто не знал до твоего появления в моей жизни, – я подделала документы, чтобы иметь возможность принимать участие в заездах и заработать, а ты все испортил.

– Мне жаль, Скай, – виновато произносит Тео, и что-то в его тоне меня задевает. Он будто на самом деле чувствует свою вину за то, что сделал тогда. – Прости, что влез туда, куда не нужно было.

– Мне скоро восемнадцать, Тео, – напоминаю ему, – в любом случае, я буду делать только то, что хочу.

– Ты такая…

– Вредная?

– Да, но мне нравится это.

– Твоя очередь стрелять.

– Моя очередь, да?

Тео расцепляет руки и делает шаг назад, и мне становится слишком холодно без его прикосновений. Мне было хорошо, когда он стоял позади и просто обнимал меня. Это было приятно и до сухости в горле хочется еще, но я не произнесу это вслух, даже если к моему виску приставят настоящий пистолет.

Он сбивает банку и поворачивается ко мне. Его глаза прикованы к моим, а губы сжаты в тонкую линию, как будто его вопрос сейчас будет касаться какой-то страшно серьезной темы. Так и происходит… Этот вопрос что-то провоцирует во мне.

– Я тебе совсем не нравлюсь?

Его пронзительный взгляд взрывает в моей груди бомбу мгновенного действия, разрывая сердце на ошметки. Самый крупный осколок падает слишком низко – на самое дно – а затем начинает стремительно подниматься все выше, с такой силой ударяя о стенки, что я невольно отшатываюсь.

Эй, Скай, ответь хоть что-нибудь. Правду, например.

– Даже если бы нравился, то это ничего бы не изменило.

– Это неправильный ответ, Скай, – говорит он, продолжая держать лицо максимально серьезным. – Скажи правду. Пожалуйста.

Молчу. Язык не поворачивается произнести истину, которую я пытаюсь отогнать от себя почти каждую минуту, когда нахожусь и рядом с ним, и вдали.

Я ненавижу тебя. Я ненавижу тебя. Я ненавижу тебя.

– Ты мне совсем не нравишься, Тео, – выдыхаю я, но не чувствую облегчения от своих слов.

– Ты такая милая, мышь, – произносит он, наконец-то позволяя мне увидеть его улыбку, но она совершенно неискренняя. – Но играешь не по правилам. И если в предыдущий раз я закрыл на это глаза, то сейчас хочу знать точный ответ на свой вопрос.

Он делает всего один шаг ко мне, и я почти ощущаю, как пространство между нами наполняется напряжением, густым и тягучим. Его взгляд приковывает меня к месту, не оставляя ни малейшей возможности для побега. Сердце бешено колотится в груди, а руки начинают предательски потеть, из-за чего из моей ладони выскальзывает пистолет.

Кажется, вся моя решимость растворяется в воздухе, когда он, понизив голос почти до шепота, вновь спрашивает:

– Так что, Скарлетт Скай? Я нравлюсь тебе?

Если я скажу «да», попаду в длинный список обольстительниц-обожательниц Теодора Каттанео, а я должна быть вне этого списка. Мне нужно быть особенной, стать для него единственной – той, ради которой он забудет всех остальных. Я должна привлечь его к себе, вскружить ему голову, чтобы в моих руках оказался его пульс. А не самостоятельно ложиться в капкан и протыкать свое сердце его зубьями.

Пожалуйста, пусть сейчас пойдет дождь, пусть яростные капли заставят нас уйти отсюда, прервать этот разговор, дадут мне отсрочку, хотя бы ненадолго.

Его голос становится тверже, а движения – решительнее. В одно мгновение он стирает остатки крошечной дистанции между нами:

– Хорошо, – произносит Тео, почти не скрывая насмешки. – Не хочешь отвечать своим языком, я спрошу язык твоего тела.

Легкие принимают аромат его парфюма слишком глубоко.

Руки безвольно свисают вдоль тела, сжимаясь в кулаки.

Сердце