– Ты обрек меня на допрос с пристрастием от четырех инквизиторов сразу. – Я закатила глаза.

– Рано или поздно они все начнут задавать вопросы. Так какая разница, сейчас или потом?

Мы помолчали.

Я прикидывала в уме, как бы мне вывернуть разговор, чтобы как можно ловчее забраться на Гектора и нагло лапать тело, что так манило меня своей наготой, переливаясь в росе после душа. Нельзя было перейти к этому вот так сразу. Мы ведь дразнили друг друга. И нарушать правила этой игры никому не хотелось. Выдержка – главное в ней. Терпение наращивает последующую сладость.

– Спасибо, что привез меня к себе. Да и вообще позаботился обо мне, когда я… вырубилась.

– Это не составило труда.

Наши взгляды все еще не пересекались, мы глядели строго перед собой, словно два чванливых аристократа.

– Отлично поешь. Я, кстати, очень люблю эту песню.

– Я надеялся, ты присоединишься ко мне. Могли бы спеть ее вместе.

– Войди я внутрь, боюсь, нам было бы не до вокала. Полотенце и так слетает с тебя, стоит мне появиться рядом.

Кажется, он в полной мере оценил колкость моего ответа. Боковым зрением я заметила широкую улыбку, готовую перерасти в смех.

– Это особое удовольствие – пугать беззащитных девушек.

– Видимо, многих успел напугать, если пристрастился к этому занятию, – парировала я.

– Немногих. Но все предыдущие реакции даже вкупе не стоят одной-единственной, что я увидел пару минут назад.

– В таком случае, думаю, ты получил, что хотел, и мне пора идти. Спасибо за все. Зрелище с падающим полотенцем меня действительно впечатлило, как-нибудь повторим.

Договорив, я поднялась с дивана. Точнее, я хотела это сделать и у себя в голове уже сделала. Но Соулрайд распорядился иначе. Схватил за руку, рванул. И вот – уже лежит, обездвижив добычу. Добыча, кстати, не особо сопротивляется. Распускает руки и с рвением отвечает на поцелуй поймавшего ее хищника. А что ей? Она ведь этого и хотела.

– Может, прямо сейчас повторим, если тебе так не терпится?

Хриплый полушепот, теплые губы и жесткая щетина, грубые напористые руки. Я смеюсь и целую его, кровь отливает от головы. Знаю: не тронет. Только запугивает. Ему очень нравится меня возбуждать. Это взаимно.

– И как это мне удалось тебя заполучить, Гектор Соулрайд? – с прищуром спрашиваю я, а самой хочется смеяться и плакать одновременно.

Тело в эйфории, в голове – бардак. Вместо ответа самый сексуальный пилот Гранж Пул Драйв стискивает меня так, что на волосатых руках вздуваются вены. И посмеивается. О, этот сиплый смех. Кого угодно он может вывести из душевного равновесия.

– Знаешь, я начинаю понимать, почему Уотербери обожает тебя, – призналась я.

– Уотербери и тебя любит, – отозвался Гектор, – ты спасла детей из огня, сама чуть не сгорела, – тут он стал серьезным и провел ладонью по моим волосам.

– Что такое?

– Переживал за тебя.

– Мы даже знакомы не были.

– Не имеет значения. Я волновался, и все тут.

– При этом был убежден, что я тебя не перевариваю?

– И оттого еще чаще думал о тебе.

– Обними меня.

Сели, прижались друг к другу. Будто через минуту расстаемся навсегда.

– Мы спали в одной постели? – уточнила я.

– Ну-у… – шкодливым тоном протянул Гектор, – вообще-то, да. И знаешь что?

– Не нравится мне эта интонация.

– Я обнимал тебя, пока ты спала. Столько, сколько хотел.

– И больше ничего?

– Возможно.

Мы засмеялись.

– Так что, они действительно удивились? – спросила я, чувствуя себя школьником, совершившим невероятно веселую пакость.

Соулрайд с задором стал пересказывать диалог с моими друзьями из тату-салона. Я хохотала как умалишенная, даже скулы заболели, а в щеках, кажется, накачались мышцы. Гектор обнаружил в себе нетривиальное чувство юмора. Когда он улыбался, воздух вокруг становился искрящимся и плотным.

– Я уже стал твоим любимым гонщиком или еще нет? – с мальчишеским бахвальством спросил за завтраком восемьдесят пятый. – Будешь за меня болеть на чемпионате Дарта Хауэлла?

– Посмотрим, – я мечтательно вскинула брови, – если Хартингтон меня не уведет…

– От меня никто тебя не уведет. Можешь забыть об этом.

– Кстати, за что его так не любят?

– Он неплохой гонщик, хотя бывает невыносим. Недолюбливают в целом его семейку. Его отец, Брюс…

– Я с ними знакома, – перебила я.

– Это я уже понял. Так вот, отец Билла – богатый человек, как ты знаешь.

– А дома на стенах всякое дерьмо висит.

– Например?

– Джексон Поллок, представляешь. Какая безвкусица.

– Заметил, нравится тебе меня перебивать.

– Не то слово, – рассмеялась я и чуть не подавилась чаем. – Так что там с Брюсом?

– Откуда у него большие деньги, догадываешься?

– Ха. Да это просто: тотализатор.

– Верно. Он вместе с еще парой человек – они больше не живут в Уотербери – искусственно создавали условия для денежных махинаций. И неплохо зарабатывали. Правда, это было до того, как я пришел в гонки. Но еще не будучи пилотом, я уже был завсегдатаем на Гранж Пул Драйв. И все мы помним, как эта шайка спевшихся хитрецов попалась на грязных делишках. Как откупилась. Те двое благоразумно уехали из города. Хартингтоны остались. Годы прошли, а осадок все еще першит в горле. Но теперь за ними следят и подобного не допустят. К тому же… они жуткие зануды. Брезгливые и чопорные. Кичатся своим положением, воротят нос от небогатых, но достойных людей. А таких в Уотербери много.

– О, об этом можешь не рассказывать, дома я у них побывала.

– А говорила, с Биллом у вас было несерьезно.

– Не упустишь момента съязвить!

– Ну естественно.

Я поделилась с Гектором своей историей под названием «Обед у Хартингтонов». Теперь был его черед смеяться. Он даже покраснел, все не мог остановиться. А я все подливала масла в огонь.

– Вот скажи мне, Сара, если ты такая прямая и честная. Позволь задать вопрос.

– Валяй, – разрешила я, взмахнув чайной ложечкой.

– Я тебе действительно нравлюсь?

– Откуда вдруг сомнения? – нахмурилась я.

– Знаю, я меньше всего похож на неуверенного в себе человека…

– Это уж точно, – я коротко усмехнулась, – ты похож на самого харизматичного и непосредственного мужчину, которого я видела. И вот тебе наводка, ну просто на всякий случай: я сижу тут и завтракаю с тобой не потому, что мне больше заняться нечем.

– А почему?

Я отложила еду и приборы в сторону, серьезно посмотрела ему в глаза.

– Я секретный агент Хартингтонов, меня под легендой забросили на Гранж Пул Драйв, чтобы я за тобой следила и отвлекала от гонок. Но операция вышла из-под контроля. Объект слежки оказался слишком сексуален.

Гектор захохотал. По-ребячески искренне и слегка смущенно, после чего снова раскраснелся. С