— Это была всего лишь маленькая вилочка, — запротестовала она, когда я, продолжая держать ее за руку, втолкнул в клетку, прежде чем снова запереть ее на замок. Матео не сможет до нее дотянуться, если она будет стоять на месте. Цепь, прикрепленная к его ошейнику, не позволяет этого, поэтому я был уверен, что с ней все будет в порядке. Вероятно. И ей нужно было усвоить урок.

— Дело не в вилке, — прорычал я, встретив ее вызывающий взгляд. — Дело в заду.

Она надула губы, и я ухмыльнулся.

— Если ты ей навредишь, я тебя убью, — сказал я Матео, убедившись, что мои слова были пронизаны злобой и он нисколько не сомневается в их правдивости. — И это будет не быстро.

— Подожди, — окликнула Паучок, и я посмотрел на нее. — Я хочу, чтобы ты знал, что ты говоришь неправильно. Это задница.

— Пошла ты, — ответил я, заливисто рассмеявшись, и побежал обратно вверх по лестнице, оставив ее там, но она все равно крикнула мне вслед.

— ЗАДНИЦА!

Я запер дверь в подвал и никак не смог стереть ухмылку с лица. От этой девчонки будут одни неприятности. И именно поэтому она мне нравилась.

Моя нижняя губа возмущенно выпятилась. Это был всего лишь небольшой удар вилкой в задницу, чем я заслужила клетку для непослушных? Я и похлеще поступала с людьми страдающими от похмелья или простуды. Это даже шалостью не было, — это была долбаная прелюдия. Во всяком случае, я так думала. Я не была точно уверена, что означает слово «прелюдия». Но это было мое лучшее предположение.

Я зарычала себе под нос, а затем замерла, когда большое тело пошевелилось позади меня, и к моему горлу подступил комок. О, сиськи. Матео.

Я медленно повернулась к нему, и его темные глаза прожгли меня немигающим взглядом. Когда я двинулась, его взгляд последовал за мной, и у меня возникло точно такое же чувство, как когда на меня смотрела голодная собака. Я подкармливала бездомных собак на улицах всякий раз, когда они смотрели на меня подобным образом. С изголодавшимся зверем лучше дружить, чем быть врагами. И если не уважать это правило, можно запросто стать их следующей трапезой. К счастью для него, у меня в кармане был припрятан пакетик мармелада из коллекции конфет Найла, и, похоже, мне придется поделиться. В конце концов, он не был паршивой маленькой кошечкой Сьюзен. Он определенно был больше похож на собаку. Поэтому я решила попробовать другой подход, потому что, черт возьми, его выражение лица реально пугало меня.

За свою жизнь я убила кучу людей, но этот парень выглядел достаточно большим, чтобы съесть меня живьем. И у меня даже больше не было карандаша для защиты. Нет, все, что у меня было, — это моя смекалка. Так что мне нужно было убедить его, что я всего лишь безобидный маленький одуванчик, который не желает никаких неприятностей в своем изящном весеннем цветочном саду, потому что, если он учует во мне убийцу, он, скорее всего, нападет первым.

— Привет, мальчик, — мягко произнесла я, медленно приближаясь к нему и пригибаясь, чтобы показать, что не собираюсь причинять ему вред. Судя по бугрящимся мышцам и свирепости, я бы сказала, что он похож на ротвейлера. Я начала причмокивать губами, и когда я подошла ближе, он нахмурился. — У меня для тебя кое-что есть.

Я достала из кармана украденные мармеладки, опустилась перед ним на колени и подползла ближе. Он пахнул потом и кровью, и эта комбинация была довольно аппетитной. Похоже, он тренировался все время, пока меня не было. Он часто так делал. У парня было хобби. Тишина и тренировки. Необычно.

Я не любительница собак, но если бы была, то этот парень мог бы превратить меня в зоофилку. Ладно-ладно, я понимала, что он не пес. Но так было намного проще подойти к нему, если убеждать себя в этом. Мало что могло меня напугать, но этот парень был двухсотфунтовой банкой с надписью «Страх». И раз уж мы теперь соседи по камере, я не хотела проснуться завтра мертвой.

Я разорвала упаковку и высыпала несколько штук себе на ладонь.

— У тебя есть любимые? — Спросила я, и он в ответ глубоко зарычал, а в моей крови забурлил адреналин.

— Ш-ш-ш, щеночек. — Я поднесла к нему мармеладки на ладони, скрестив ноги, когда придвинулась немного ближе так, что мои колени коснулись его. Фартук был не лучшим выбором для этой позы, но если он не наклонится полностью, то не сможет заглянуть в мою вагину. — Зеленые самые вкусные, — заговорщически прошептала я.

Его верхняя губа приподнялась, и я воспользовалась моментом, чтобы просунуть зеленую мармеладку между его губами, наткнувшись на стену зубов. От ощущения его рта на кончиках моих пальцев моя кожа покрылась мурашками, и я задрожала, наполовину как испуганный маленький ягненок, а на вторую наполовину как хочу-еще кролик.

— Открой ротик, — протянула я, и он снова зарычал. Это был пугающий звук, и он не должен был вызывать у меня такое возбуждение и трепет, но что я могла сказать? Я и опасность всегда были хорошей комбинацией.

Я сунула еще одну зеленую мармеладку ему между губ, не встречаясь с его пристальным взглядом. Рано или поздно ему придется их разжевать. Вся эта сладость начнет таять, и он не сможет устоять. Мне самой было трудно удержаться.

Я положила еще одну зеленую мармеладку к остальным, а затем откинулась назад и стала ждать, когда он их съест. Он не стал.

Я надула губы.

— Может, тебе нравится другой цвет? — предположила я, но он не дал мне понять, что это так. О…кей.

Я наклонилась вперед, вытащила зеленые мармеладки из его рта и с улыбкой сунула их себе в рот. Это было похоже на фейерверк сахара на моем языке, покрытый вкусом рта этого зверского мужчины.

— Ммм, как вкусно, — вздохнула я, и его глаза загорелись от звуков, которые я издавала, полные каких-то порочных эмоций, которые я не могла определить. Я не ела ничего сладкого с тех пор, как несколько недель назад украла пачку чуррос у восьмилетнего мальчика. Малыш держал один чуррос на полпути ко рту, а его глаза блестели от возбуждения. Возбуждения, которое я хотела украсть. И я украла.