Я схватил ее за запястье, снова переложил их в одну руку и ударил ими о шкафчик над ее головой, наклонившись ближе, и зарычал на нее.

Я чувствовал, что то, чем она меня ткнула, все еще торчит из моей левой ягодицы, но я не вытащил это, а свободной рукой схватил ее за подбородок, заставляя ее посмотреть на меня, и в ее глазах вспыхнула паника.

— Никаких врачей, — поклялся я, убедившись, что она меня слушает, и почувствовав, как часть напряжения покидает ее тело.

— Обещаешь? — выдохнула она, и в том, как она произнесла это слово, было что-то настолько невинное, что я просто замер на долгое мгновение.

— Клянусь, — твердо прорычал я.

Мы долго смотрели друг на друга, наши грудные клетки вздымались, дыхания смешивались, и между нами росло какое-то взаимопонимание. Если в этом мире и существовало такое понятие, как родственная душа, то я был почти уверен, что нашел ее в этой необузданной девушке.

— Я должен изменить твое имя на Хаос, — грубо сказал я, и улыбка тронула ее губы.

— Ты и половины не знаешь. Ты впустил ураган в свой дом.

— Работай на меня, — потребовал я.

— Почему ты думаешь, что у меня получится? Никто никогда не верил, что я могу быть хороша в чем-то.

— Для начала я видел, как ты выиграла тот смертельный турнир, — ответил я. — И я вижу, что у тебя есть инстинкт для этого. Но тебе нужно поработать над многими вещами, если ты хочешь заниматься этой работой и выжить.

— Ты хочешь научить меня? — спросила она, подняв брови, и я мог поклясться, что она звучала взволнованно.

— Если ты хочешь учиться, — согласился я. — Кроме того, ты все равно должна мне полмиллиона, так что можешь начать отрабатывать свой долг. Я не смогу отпустить тебя, пока ты этого не сделаешь.

Технически это были деньги моего Па, и я не собирался возвращать ему ни цента из них, но мне было насрать на это, и я не намерен упоминать об этом.

— Как ты это понял? — усмехнулась она, подвинувшись и напомнив мне, что я все еще нахожусь между ее обнаженных бедер. Я не был между женских бедер с тех пор, как…

Я внезапно отпустил ее и отступил назад, схватив при этом ее колени и крепко сжав их, не позволяя себе думать о том факте, что на ней не было трусиков.

— Я купил тебя, помнишь? — ответил я.

— Я никогда не просила, чтобы меня продавали.

— Но тебя продали. Это делает тебя моей.

— Ты заплатил за меня полмиллиона? — спросила она, в замешательстве сдвинув брови.

— Конечно заплатил. — Ну, Па заплатил.

— Полмиллиона долларов? — Ее глаза подозрительно сузились.

— Нет, картошки, — невозмутимо ответил я.

— О, — рассмеялась она. — В этом больше смысла. Я точно стою полмиллиона картофелин.

— Нет, конечно, долларов, — отрезал я.

Она снова нахмурилась, словно сбитая с толку, и на мгновение отвлеклась, чтобы почесать свой маленький носик. Затем она громко расхохоталась, указывая на меня. — Тебя обокрали, Адское Пламя. Я не стою ни цента. — Она схватилась за бока, смеясь еще громче. — Люди на самом деле заплатили бы мне, чтобы я уехала далеко-далеко. Ты, наверное, сейчас чувствуешь себя таким глупым.

— Не совсем, Паучок. На самом деле я уверен, что заключил выгодную сделку. — Я шумно выдохнул, когда она, казалось, растерялась от этих слов, а затем протянула руку мне за спину и выдернула гребаную вилку из моей задницы. Да, гребаную вилку. Было чертовски больно, но тот факт, что ей удалось так ранить меня, многое говорил о ее потенциале. Хотя ей нужно было поработать над своей чертовой меткостью, она могла бы попасть в почку, но выбрала кусок плоти, удар по который никогда не был смертельным.

— Ты ткнула меня вилкой прямо в гребаный зад, — прорычал я, швырнув злосчастный столовый прибор в раковину рядом с ней.

— Ну, я не собираюсь целовать его, чтобы он зажил, — язвительно ответила она, скрестив руки на груди, чем еще больше ее выпятила. Но я этого не заметил, потому что не смотрел. — Кроме того, это задница, а не зад.

— Это часть моего тела, так что я думаю, я знаю, что это такое, — мрачно ответил я.

— Нет. У меня тоже есть такая, и это определенно задница, — упрямо ответила она.

— Осел есть осел, — ответил я. — Мой зад — это мой зад.

— Задница, — прошипела она, выводя меня из себя, потому что она была чертовски неправа.

— Зад, — прорычал я.

— Задница.

— Зад.

— Задница.

— Зад.

— Задница.

— Зад.

— Задница.

— Хватит! — рявкнул я, бросаясь на нее. — Я предупреждал тебя, что произойдет, если ты будешь плохо себя вести.

Она взвизгнула и попыталась убежать, швырнув в меня тарелкой из раковины, и я едва успел отбить ее, когда она врезалась мне в руку и с громким стуком упала на пол.

Черт, почему я не надел обувь? Правило номер один для ног — носить гребаную обувь.

Паучок спрыгнула со столешницы и бросилась наутек, но я оказался быстрее — перепрыгнул через разбитую тарелку, обхватил ее рукой за талию и перекинул через плечо, прежде чем она успела от меня убежать.

Она брыкалась и кричала, схватившись за одну из дверц шкафа и рывком открыв ее.

Я рассмеялся, дернув ее за ноги, пока она цеплялась за нее, и она потянулась в шкаф, где я хранил кучу конфет, схватив что-то прежде, чем я оторвал ее от дверцы.

Я отнес ее обратно к двери подвала и открыл ее, пока она била меня по спине и пыталась попасть в мою кровоточащую ягодицу.

— Надо было бить в почку, любовь моя, тогда у меня были бы проблемы.

Она ругалась как сумасшедшая, а я смеялся, игнорируя то, как она сопротивлялась мне.

— У тебя будут проблемы, когда ты сядешь на эту кровоточащую ягодицу, Адское Пламя. Когда ты будешь какать, ты будешь думать обо мне. И, может быть, это как раз то, чего я хотела!

Я распахнул дверь подвала и понес ее вниз по лестнице внутрь, включив свет и подойдя прямо к клетке для непослушных, где Матео вскочил на ноги, свирепо глядя на меня и девчонку, свисающую с моего плеча.

— Сидеть, мальчик, — предупредил я его, отпирая решетчатую дверь, и он сильно нахмурился, но ничего не сказал. Молчаливый ублюдок. Но я его еще расколю. В конце концов, все орешки рано или поздно раскалываются.

Я опустил Паучка на ноги, и она быстро сунула пакетик