Попросив всех выйти из комнаты, он проводит осмотр, интересуется о моих ощущениях, а после радует и огорчает меня. Радует приятной новостью, что, кроме сотрясения мозга и нескольких порезов и ушибов, других серьёзных травм у меня нет. А огорчает заявлением, что мне придётся провести несколько дней в больнице, чтобы быть под круглосуточным наблюдением врачей.

Я никого не удивлю, если скажу, что ненавижу больницы. Даже эту частную, чистенькую, свежую и комфортную. Но на споры у меня нет никаких сил. Как только врач покидает палату, я тут же отключаюсь. Сколько сплю – не знаю, но, когда вновь открываю глаза, за окном уже темно, а палату освещает небольшой настенный светильник, висящий в другом конце комнаты над диваном, на котором спит Андрей. В сидячем положении, скрестив руки на груди и даже не запрокинув голову назад. Глаза закрыты, но лицо хмурое, напряжённое. Кажется, этот мужчина даже во сне находится на посту и не может расслабиться полностью.

Ощутив невыносимую сухость во рту, осматриваюсь по сторонам и замечаю на прикроватной тумбочке стакан с водой. Однако, прежде чем мне удаётся повернуться и дотянуться до живительной жидкости, ко мне подлетает Андрей и вручает стакан в руки.

– Ты должна просить, и я всё сделаю, – цедит он недовольным тоном, а я отпиваю прохладную воду и усмехаюсь.

– Что всё? До стакана я и сама могла дотянуться. Не совсем уж немощная, а ты бы лучше нормально лёг и поспал. Смотреть на тебя больно.

– Ты бы себя видела, – парирует он вроде с насмешкой, но до глаз она не доходит. В них не только отражается обычная сосредоточенность и забота обо мне, но также мелькает страх, которого я никогда не видела в бесстрашном Андрее.

– Эй, ты чего так на меня смотришь? Неужели я совсем плоха́? На лице тоже есть порезы и ушибы? – начинаю касаться своего лица, но кроме бинта на лбу, под которой скрыта рана, ничего не нащупываю.

– Ты могла умереть, – глухо проговаривает Андрей и сглатывает. – Я не должен был уезжать. Я не должен был оставлять тебя.

– Прекрати, Андрей. И только не вздумай хоть в чём-то винить себя.

– Но я виноват. Я уехал, оставил тебя с Титовым, и вот что произошло.

– Во-первых, ты не мог не выполнить его приказ. А, во-вторых, это произошло бы, даже если бы ты остался и следовал за нами. Ты бы никак не смог предотвратить аварию.

– Возможно, но я бы был с тобой рядом, а не получал бы издалека новость о том, что в вашу машину врезались, а тебя без сознания забрали на скорой помощи. Я подумал, что ты умрёшь.

Его глаза переполняются виной, смешанной с неприсущим ему страхом, и у меня в горле образуется горький ком. Не только от повторной мысли, что мы с Титовым могли бы быть мертвы, но и от взгляда на печального Андрея. Никогда его таким не видела и никогда больше не хочу. Это невыносимо.

– Но я не умерла, поэтому немедленно отгони прочь плохие мысли и забирайся ко мне, – прошу я с мягкой улыбкой, а Андрей неодобрительно хмурится.

– И не подумаю.

– Ещё как подумаешь, иначе я начну бунтовать, а мне нельзя сейчас активничать. Да и голова по-прежнему раскалывается. Так что ложись ко мне. Кровать большая. Я хочу, чтобы ты тоже поспал.

– Нет, Кара. Я должен охранять тебя.

– Хочешь сказать, за дверью не стоит ни один охранник?

– Стоят. Четверо.

Усмехаюсь.

– А у входа в больницу?

– Шестеро.

– Всего десять человек? – посмеиваюсь сквозь боль. – Слабовато как-то, – отмечаю с сарказмом и хлопаю рукой по своей королевской койке. – Но я всё равно хочу, чтобы ты лёг спать.

– Кара…

– Так всё, я встаю.

И я реально предпринимаю попытку оторвать себя от подушки, однако Андрей тут же останавливает меня.

– Ладно, угомонись.

Его недовольная физиономия – просто мёд. К ней я привыкла и люблю всем сердцем. Пусть негодует и бурчит себе под нос о том, что я безмозглая, упрямая дура, сколько хочет. Это лучше, чем видеть в его глазах вину, страх и печаль.

Сняв обувь и пиджак, Андрей аккуратно, так, чтобы не задеть меня, умещается на свободную часть койки на спину, и я тут же прижимаюсь к нему, укладывая голову на его плечо.

– Спокойной ночи, мой серьёзный бука, – шепчу я и зеваю.

– Спокойной, – шепчет он и, уткнувшись носом в мою макушку, добавляет: – Никогда больше не смей меня так пугать.

Я расплываюсь в улыбке и, прежде чем в очередной раз крепко заснуть, отвечаю:

– Конечно напугаю. И не раз. Я же Кара – девочка, которая не может жить без приключений.

Глава 21

– Глеб, умоляю, скажи, что ты меня сегодня выпишешь, – сложив ладони вместе, жалобно смотрю на своего лечащего врача, с которым за время пребывания в больнице успела подружиться.

– Пока ничего не могу обещать. Сначала нужно дождаться результатов твоих повторных анализов.

– И когда они будут готовы?

– В течение нескольких часов.

– Это целая вечность, – скулю я, откидывая голову на приподнятую спинку своей койки.

Я пролежала в больнице неделю, практически не вставая с кровати. А ещё мне нельзя было читать, смотреть телевизор, зависать в телефоне и слушать громко музыку. А для меня это ад. Время тянулось со скоростью черепахи, даже несмотря на то, что я практически никогда не была здесь одна.

Андрей постоянно находился рядом, уезжая домой только для того, чтобы принять душ и переодеться. Ари с Деном навещали меня каждый день и зависали со мной в больнице по несколько часов. Даже Влад заехал навестить меня пару раз. Совсем ненадолго, ведь он у нас дико занятой кадр, но мне уже было приятно.

Единственные, кто меня ни разу не навестили, – это Лиза и мой драгоценный жених. Но на Лизу я зла не держу. Её нет на Морене. Она со всей семьёй улетела на Марад и из-за деспота мужа вернуться не может, как бы того ни хотела. Но зато она звонит мне каждый день. А то и несколько раз в день. А вот Титов даже не соизволил позвонить мне, чтобы поинтересоваться, как я себя чувствую. Всё, что я от него получала, – это ежедневные корзины с полезными вкусняшками.

И это Титов называет быть вместе в