– Пошел ты! – огрызаюсь я, отталкивая его от себя. – Я не дам им шанс увезти Ким.

Освобождаюсь из его хватки, но в следующее мгновение Десмонд сбивает меня с ног и валит на лопатки. Навалившись сверху, он пытается меня обездвижить и давит в мою шею локтем.

Мне становится сложно дышать. Я напрягаю каждую мышцу, пытаясь его сбросить с себя.

– Слушай меня внимательно, – цедит Десмонд сквозь плотно сжатые зубы. – Я не дам тебе сдохнуть такой тупой смертью. Если тебя пристрелят, ты никак не сможешь помочь ей.

Он сильнее прижимает свой проклятый локоть к моей шее. Я стараюсь вздохнуть, и ноющая боль в ребрах становится режущей. Сердце бьется быстрее, когда кипящая ярость разливается в венах.

Со всей силы я бью Десмонда в челюсть. Его голова запрокидывается, и я резко сбрасываю его с себя.

Мы встаем на ноги почти в один и тот же момент. Десмонд смотрит на меня убийственным взглядом, тыльной стороной ладони вытирая кровь с нижней губы.

– Завтра Ким увезут туда, где я не смогу ее найти. Я не могу этого допустить, слышишь?! Не могу! – кричу я, в моем голосе звучит отчаяние.

– Думаешь, мне не хочется, чтобы ты был с ней?! – рявкает Десмонд. – Однажды я дал слово Ким, что помогу ей. Сегодня я даю слово, что помогу тебе ее вытащить. Но взамен ты должен дать слово, что успокоишься и будешь во всем слушать меня.

Я хмуро смотрю на него и признаю, что он прав. Не могу разумно соображать и оставаться спокойным, когда дело касается Ким. У меня в голове настоящий шторм в девять баллов.

– Пообещай, Кэш! – орет Десмонд.

Я окидываю его взглядом с ног до головы. Он – мой старший брат, и у него развито чувство ответственности. Если сегодня ночью придется сделать выбор: Десмонд будет руководствоваться разумом, когда мной будет править сердце. Три года назад я не послушал его, и это стало ошибкой.

Но я решительно смотрю в глаза брата и произношу:

– Даю слово.

***

Спустя пару часов я приезжаю на окраину Нью-Йорка и прошу таксиста остановиться рядом с частным авторазбором. Его территория окружена высоким решетчатым забором. На нем висит табличка, подсвеченная фонарем: «Осторожно! Высокое напряжение». 

И кому придет в голову идея воровать разбитые тачки?

Я выбираюсь из машины и иду по гравийной дороге, усыпанной мелкими камнями. Дождь, наконец, прекратился, в воздухе стоит запах влажной земли. Издалека доносится лай, и он становится громче, когда я приближаюсь к распахнутым настежь воротам.

Здесь меня дожидается Десмонд и полный, как откормленный кот, парень около тридцати лет на вид. Десмонд сообщает, что это владелец авторазбора. Но мне он больше напоминает рэпера из девяностых: растянутая футболка, потертые джинсы с низко свисающей ширинкой, толстая золотая цепь.

Я решаю называть его Биг Пан10.

Парень ведет нас между рядами прессованных машин, грудой сваленных друг на друга. Потом мы проходим мимо горы колес и канистр, куда слито машинное масло. Завершающей точкой маршрута становится стоянка, где автомобили ожидают своего последнего покупателя.

– Если машину не приобретают в течение года, то с нее снимают ценные автозапчасти и отправляют под пресс, – объясняет Биг Пан. – До этого времени каждая из них пробивается в базе. Но если вам нужна тачка без регистрации, ее можно «списать» раньше времени за определенную плату.

Я чувствую запах пыли и старой резины, когда прохожу мимо машин. Большинство из них совершенно убитые. Десмонд останавливается рядом с поддержанным серым автодомом марки «Ford». Судя по внешнему виду время его не пощадило.

– Это полная рухлядь, – заявляю я и поворачиваюсь к Десмонду. – Неужели среди всего этого дерьма ты не мог найти что-то получше?

– Он нужен нам на один раз, – возражает он. – Дорога до Бостона займет не больше четырех часов. Потом мы избавимся от него.

– Его не нужно регистрировать, – добавляет Биг Пан. – Такие фургоны тысячами колесят по дорогам Америки. Идеальный вариант, чтобы не привлекать лишнего внимания.

Десмонд забирается внутрь трейлера и включает свет. Я отправляюсь следом за ним и осматриваюсь. Похоже, предыдущий владелец бережно относился к своему дому на колесах: все довольно чисто и аккуратно.

За кабиной водителя начинается столовая с барной стойкой, за ней следует что-то типа зоны отдыха: боковой диван и кровать.

Десмонд решает проверить состояние двигателя, пока я удобно устраиваюсь на диване. Откидываю голову на спинку и думаю о том, что нужно заранее все подготовить. Поездка должна пройти в безопасности и комфорте для Ким.

– Твою мать, – из мыслей меня отвлекает голос Десмонда. – Что это, черт возьми, такое?

Я поднимаю голову и вижу брата. Он возвышается надо мной, уставившись хмурым взглядом куда-то в районе моей пряжки ремня.

– Ты в первый раз видишь ствол? – я опускаю ладонь на рукоятку пистолета, торчащего из-за пояса джинс, и спрашиваю дразнящим тоном. – Хочешь, я оголю его для тебя?

– Откуда он у тебя? – выдавливает Десмонд сквозь плотно сжатые челюсти.

– Это Киллиана, – отвечаю я, понимая, как это безумно звучит. – Это новый брат Ким.

Десмонд молчит несколько секунд, а затем спрашивает:

– Ты стащил пистолет у мафиози?

– Он не мафиози, а гребаный мудак. Он сам мне его отдал, – я перехожу к главной теме. – Итак, автодом у нас есть. Что дальше?

***

Я опускаю взгляд на часы, которые подарил Десмонд. Стрелки приближаются к двум часам ночи.

Совсем скоро я получу решающий сигнал. 

Выглянув из-за угла здания, я смотрю на окно на шестом этаже больницы Бельвю. В нем горит свет.

Если он погаснет и загорится три раза подряд, значит все идет по плану. Если два раза, то это провал.

Но черта с два собираюсь отступать. Я так и не отбросил идею, чтобы нагрянуть в больницу и перестрелять охрану. Я любым способом попаду к Ким.

Делаю глубокий вдох, стараясь обуздать гнев. К моему облегчению, ребра уже не так сильно болят. Может быть, обезболивающие начали действовать. А может быть, это адреналин. У меня буквально бурлит кровь. Я отчаянно хочу, как можно скорее, добраться до Ким.

Наконец, свет гаснет. Я сосредоточенно смотрю, как прямоугольное окно погружается в темноту, а спустя секунду свет загорается.

Один… 

Два… 

Напряжение сквозит в прохладном ночном воздухе.

Твою мать, ну давай же. 

Я злобно прищуриваю глаза, думая о том, что сегодня прольется кровь проклятой охраны.

Свет загорается.

В третий раз. 

Я достаю из кармана куртки черную шапку с прорезями для глаз и натягиваю ее на голову. Затем быстро надеваю перчатки. Не мешкая, срываюсь