Поэтому мне приходится ждать, пока из больницы выйдет человек, с которым договорился Десмонд.

Мой брат прилетел в Нью-Йорк ближайшим рейсом из Парижа, как только узнал о Ким. Теперь он втянут в мои проблемы, помогая мне увидеться с единственной девушкой, которую я люблю больше жизни.

– Как мы его узнаем? – спрашиваю я у Десмонда.

– Он должен мне позвонить.

– Ты дал ему свой номер?

– Я что, похож на придурка? – Десмонд указывает на одноразовый телефон, лежащий на консоли.

– Он – доктор?

– Нет, он – интерн.

Твою мать. Это еще хуже, чем я думал.

– Интерн?! – восклицаю я. – Ты бы еще договорился с санитаром или уборщиком!

– Ты – идиот?! – огрызается Десмонд. – По-твоему, я должен был пойти в больницу, где меня могут узнать и там должен был спрашивать у каждого доктора, не желает ли он срубить легких денег?

Я отворачиваюсь от Десмонда, иначе наговорю ему то, о чем потом буду жалеть. Брат прав. Его физиономия не сходит с обложек журналов. В конце концов, ему пришлось прервать медовый месяц с Кристи. Десмонд не обязан разгребать мое дерьмо.

– Как тебя отпустила Жасмин? – снова поворачиваюсь к Десмонду.

– Лучше спроси, как мне удалось уговорить Крис остаться во Франции, – улыбается он, когда речь заходит о его жене. – Как только я сказал ей, что тебе нужна помощь, Крис бросилась складывать свои вещи и собирать чемоданы. Тебе повезло, что я умею ее хорошо убеждать.

– Дай угадаю, – я ухмыляюсь. – Во всей этой истории замешан твой член?

Я ожидаю, что Десмонд наградит меня своим фирменным убийственным взглядом. Но вместо этого его улыбка становится шире.

– Ты ужасно предсказуемый, мелкий говнюк, – дерзко усмехается он. – Теперь я не уверен, что твоя проблема в кольцах. Может быть, ты недостаточно постарался, вылизывая счастливое местечко в брачную ночь?

Десмонд смеется, пока я свирепо смотрю на него.

– Жасмин неправильно на тебя влияет. Ты мне больше нравился, когда ненавидел весь мир и продумывал план моего убийства.

Десмонд опускает руку на мое плечо. Теперь у него на лице тошнотворная жалость, и мне хочется выскочить из машины. Я могу вытерпеть издевательства брата, но только не всю эту сопливую дрянь.

– Не волнуйся, – говорит он. – Мы все вместе вернемся домой. Вот увидишь, ты вспомнишь наш разговор, когда мы будем кататься с девочками на яхте.

– Я безумно хочу этого, – признаюсь я.

Все оставшееся время мы сидим в тишине. Я отбиваю ногой нервный ритм и смотрю по сторонам. Из вестибюля вышло достаточно много людей. Но до сих пор никто так и не позвонил Десмонду.

В какой-то момент из стеклянных дверей больницы показывается высокий парень. На нем темный длинный плащ, на бледном лице очки в толстой роговой оправе. Одной рукой он держит над головой зонт, а другой сжимает потрепанный дипломат.

Я тут же избавляюсь от мысли, что это интерн, с которым договорился Десмонд. Этот парень больше похож на маньяка, чем на будущего врача. Он вылитый Кэмерон Хукер8, который держал в ящике своих жертв.

Спустя несколько секунд двойник Хукера засовывает дипломат под мышку, достает мобильный и что-то на нем печатает. В это мгновение телефон, лежащий на консоли, уведомляет о новом сообщении.

– Только не говори, что этот псих твой интерн, – я указываю на него Десмонду.

Брат читает сообщение и три раза моргает фарами. К моему ужасу, двойник Хукера направляется в нашу сторону.

Черт возьми, я скорее отрежу свои яйца, чем подпущу его к Ким!

– Из всех возможных вариантов ты выбрал самый безумный. Он ни за что, блять, не приблизится к Ким! – заявляю я.

– Успокойся, – говорит Десмонд.

– Успокоиться? – рычу я. – Он похож на психа из фильма «Девушка в ящике»!

Я собираюсь заблокировать двери к чертовой матери, но слишком поздно. Долбаный брат-близнец Хукера забирается в машину и садится позади меня. В следующую секунду я разворачиваюсь и смотрю на него с плохо скрываемой злобой.

– Кэмерон Хукер твой родственник? – резко спрашиваю я.

– Ты тоже смотрел этот фильм? – он отвечает вопросом на вопрос, вальяжно устраиваясь на сиденье. – Пару раз на свиданиях мне говорили, что я похож на него. Но я не имею ничего общего с ним.

– Его зовут Лэдд Бьюкенен, – представляет нас Десмонд. – Он работает в этой больнице.

– Когда ты сможешь провести меня к Рене Гросс? – я сразу перехожу к делу.

Не знаю, что в этот момент я ненавижу больше всего. То, что мне приходится называть ее гребаную фамилию, или то, что мне приходится иметь дело с этим психом.

– Никогда, – отвечает Лэдд. – У ее палаты двое охранников. Кроме доктора и медсестры, к ней никого не пускают.

– Тогда, какого хрена ты тратишь мое время? – рявкаю я.

Вместо ответа Лэдд тянется к своему дипломату и вводит на замке код, но не открывает его. Он устремляет темные глаза за толстыми линзами на меня.

– У меня есть кое-что. Кое-что интересное, – дразнящим тоном произносит он. – Я бы даже назвал это ценной информацией.

– Показывай, что у тебя, – отрезает Десмонд. – Мы не платим за воздух.

Лэдд раскрывает замок и достает папку с файлами.

– Я пробрался в кабинет доктора Кейпертона. Это лечащий врач Рене Гросс. Я снял копии с истории ее болезни и хочу за это пять тысяч.

– Мы договаривались на три, – возражает Десмонд.

– Мы договаривались на три, если я проведу вас в палату. А я пробрался в кабинет доктора и смог выйти так, чтобы меня никто не увидел. Я снял копии от первой и до последней буквы, – он тычет пальцем в документы. – А потом пробрался в кабинет еще раз и вернул историю болезни обратно. Я рисковал гораздо больше, чем планировал изначально.

– Для начала мы хотим взглянуть на документы, – говорит Десмонд.

– Без денег никакой сделки не будет, – категорично заявляет Лэдд.

К черту его и к черту брата. Я пришел сюда, чтобы меня смогли провести к Ким. Но если благодаря этим записям, я смогу узнать, что с ней, то не отпущу долбаного Лэдда без них.

Из-под сиденья я достаю спортивную сумку и расстегиваю молнию. Вынимаю оттуда пачку денег и отсчитываю купюры. Бросаю их Лэдду и, не дожидаясь, пока он отдаст папку, выдергиваю ее из его рук.

– По-моему, у этой девчонки проблемы с головой, – говорит этот кусок дерьма, и мои кулаки сжимаются. Мне хочется снести половину его лица.

– Следи за словами, мать твою! – рявкаю я. – Если я еще раз услышу от тебя что-то подобное, ты действительно узнаешь, что такое