— Понравилось? — спрашивает он, в его голосе столько всего — нежности, беспокойства и чего-то еще, чего я не могу распознать.

— Что? — не понимаю.

О чем он? О том самом?

Это же лучшее, что случалось со мной в жизни!

— Рубашка.

— А, рубашка? Да.

Ну ты чучело, Каро.

Он долго смотрит на меня изучающим взглядом, затем кивает и идет дальше, к бане. Остаюсь стоять, чувствуя себя немного растерянной.

Что с ним не так?

Почему он так странно себя ведет?

Но потом я качаю головой, отгоняя сомнения. Не буду накручивать себя. Мужчины вообще странные существа, может, ему нужно время, чтобы все обдумать.

А пока… пока я просто буду наслаждаться этим чувством. Этой невероятной легкостью, которая поселилась в моей груди.

Я сделала это.

Я, Каролина Саркисян, наконец-то решилась и сделала то, что хотела.

Иду босиком по двору, чувствуя, как трава щекочет пальцы ног. Рубашка развевается на ветру, и я чувствую себя свободной. По-настоящему свободной, впервые в жизни.

Думаю о том пути, который привел меня сюда. Побег от свадьбы, автобус не туда свернул, встреча с местными придурками, ограбление… Тогда все это казалось катастрофой. Концом света.

А теперь я понимаю, что это была судьба.

Все эти злоключения привели меня к нему.

Если бы я не села в тот автобус, если бы я не заблудилась, если бы у меня не украли сумочку, я бы никогда не встретила Богдана. Осталась бы в Москве, вышла бы замуж за Армена и жила бы скучной, правильной жизнью богатой жены.

И никогда бы не узнала, что такое настоящая страсть.

Что значит по-настоящему хотеть мужчину.

Подхожу к озеру, присаживаюсь на берегу. Вода спокойная, зеркальная, отражает розовеющее небо. Где-то в лесу поют птицы, в воздухе пахнет хвоей и цветами.

Как же здесь красиво.

И впервые за все это время я по-настоящему вижу эту красоту. Не как декорацию для моих страданий, а как место, где я могла бы… жить. Где я могла бы быть счастливой.

С ним.

С Богданом.

Эта мысль приходит сама собой и не пугает меня. Наоборот, внутри разливается теплое, уютное чувство. Как будто я нашла место, где мне хорошо. Где я нужна.

Конечно, здесь не будет кофемашин и спа-салонов. Зато будет он. Будут его руки, его поцелуи, его смех. Будут утра, когда мы просыпаемся в одной постели, и вечера у костра.

«Романтичная дурочка, — усмехаюсь я про себя. — Два дня в деревне, и ты уже готова играть в Золушку?»

Но это не игра. Я чувствую это всем сердцем. То, что произошло между нами, — не случайность. Это нечто большее. Что-то настоящее.

Да, Богдан сейчас ведет себя странно. Да, он, наверное, сомневается. Но я не сдамся. Не позволю ему убедить себя в том, что между нами ничего не может быть.

Потому что может.

И будет.

Встаю, отряхиваю руки. Пора идти в баню. Хочется смыть с себя остатки прежней Каролины — той, что боялась, сомневалась, не знала, чего хочет от жизни.

А новая Каролина точно знает: она хочет его. Богдана. Этого угрюмого, сложного, невероятного мужчину, который спас ее не только от местных придурков, но и от скучной, чужой жизни.

И она его получит.

Как-нибудь получит.

Рубашка задирается, иду к бане, над которой уже клубится пар. Богдан, наверное, там, готовит для нас баню.

Заботится.

Значит, еще не все потеряно.

Значит, есть шанс.

И этого пока достаточно.

Глава 24 Богдан

Лукьянов, ты окончательно потерял рассудок.

Стою у бочки с горячей водой в бане, пар клубится вокруг, а в голове только одна мысль: что, черт возьми, я наделал? Час назад я был человеком с принципами, с четкими границами, который поклялся себе никогда больше не доверять женщинам.

А теперь? Теперь я лишил девственности двадцатилетнюю девчонку, которая смотрит на меня так, будто я центр ее вселенной. И самое страшное — мне это нравится.

Нравится, сука, как наркотик.

Проверяю температуру воды, она идеальная — не обжигающая, но достаточно горячая, чтобы прогреть тело. Каролине нужно хорошенько отмыться после… после того, что между нами произошло. А мне нужно взять себя в руки и перестать думать о том, как она стонала подо мной.

Но я думаю. Постоянно думаю.

О том, как она впервые взяла мой член в рот — неумело, но с такой жадностью, что я едва не кончил сразу. О том, как выгибалась под моими руками, как кричала мое имя. О том, как доверчиво смотрела на меня, когда я входил в нее…

Стоп. Хватит.

Дверь скрипит, оборачиваюсь. Каролина стоит на пороге в моей рубашке, которая едва прикрывает ее бедра. Волосы растрепаны, губы припухли от поцелуев, а в глазах… в глазах что-то такое, от чего у меня сжимается грудь.

Она прекрасна. Она невероятно прекрасна.

И она моя.

Эта мысль приходит сама собой, и я не могу ее отогнать. Хотя должен. Должен помнить, что она — временно. Что через неделю-другую ей наскучит эта игра в деревенскую жизнь, и она вернется в свой мир.

— Можно? — тихо спрашивает, в голосе такая неуверенность, которой не было еще час назад.

Неуверенность из-за меня. Из-за того, как я себя повел.

— Заходи, — хрипло отвечаю, отворачиваясь к полкам с вениками.

Слышу, как она входит, как скрипят доски под ее босыми ногами. А потом — шорох ткани. Оборачиваюсь и замираю.

Каролина сбрасывает рубашку, и она снова голая. Кожа розовеет от пара, волосы слегка вьются от влажности. На бедрах еще видны следы от моих пальцев, и от этого зрелища член мгновенно встает.

Блядь.

— Богдан? — она замечает мой взгляд