Что ж, вот и всё.

Теперь и мы – действующие бойцы Островов.

***

Том

Я заметил пробирающуюся сквозь серо-зеленую толпу наших соратников Грейс и поспешил сделать пару шагов навстречу.

Она остановилась передо мной, чуть приоткрыв такие изящные губы, и на одном дыхании выпалила:

– Я согласна, сэр, – её скулы заалели, наверное, от появившегося азарта перед неизвестностью в новой для неё жизни. И явного смущения.

Она зачем-то обернулась, взглянув на спускающихся со сцены лучших новобранцев. Но тут же вернула внимание ко мне. Я выждал короткую паузу и, умело скрывая своё торжество, сдержанно улыбнулся ей. Надо будет отучить её от этого пропахшего официозом «сэр» и приучить к простому «Том». Но всему своё время.

– Я очень рад, Грейс. Нам нужно уехать сегодня, до закрытия канатной дороги. Поэтому буду признателен, если уже соберешь вещи. Не бери с собой многого: всё, что потребуется, в том числе новую форму, ты получишь на полигоне. Формальности с документальным переходом я улажу с Максом, как и обещал.

Она понимающе кивнула, отчего короткая светлая прядь из собранных в пучок волос мягко выбилась, упав на виднеющуюся ключицу.

– Могу после сбора быстро попрощаться с друзьями? – она старательно выискивала их в толпе, которая потоком неслась в сторону барной стойки и танцпола.

– Конечно, – я по-доброму усмехнулся её преданным интонациям в голосе и повёл подбородком в сторону бойцов, к коим она теперь также полноценно относилась. – Я буду ждать тебя у тех столиков, когда закончишь со всеми делами.

***

Норд

Музыка оглушала барабанные перепонки, но затуманенному алкоголем разуму это нравилось. Как я так быстро накидался, хер его знает. Может, сказались долгожданные слова Макса, которые я с нескрываемым удовольствием услышал, понял и принял, когда до сцены посетил его кабинет; а может, наконец-то, отпустила эта бешеная блядская усталость.

Прошел всего-то час или около того, как мы всей гурьбой новобранцев пришли на церемонию окончания. А уже произошло столько всего…

Грёбаная Тихоня, мать твою…

На левом плече повисла какая-то длинноногая девица с диким, кислотно-зеленым цветом волос и раскосыми кошачьими глазами. Соблазнительно поигрывая пирсингом на языке, она периодически шептала о своих желаниях, которые я намеревался в скором времени исполнить, утолив жажду собственных.

Досмотрю только вот кое-какое «кино», крошка, и пойдём куда-нибудь в укромный уголок.

Поднеся стакан к губам, отпил горькой жидкости, которая поспешила обжечь горло, и пьяным взглядом уставился на то, как Тихоня снова попала в обзор – сквозь дрыгающуюся под музыку толпу протискивалась к выплясывающей кучерявой подруге.

Криса, вечного, недоделанного телохранителя этих двоих, не было видно. Удивительно.

Вот какого хрена она так пялилась на меня, когда я был на сцене? Какого хрена я сам не мог отвести от нее взгляда?

Какого хрена…

Так стоп. Стоп.

Она была теперь в какой-то… дорожной одежде.

Переоделась?

Берцы, наглухо застегнутая серая куртка, подпоясанная чёрным ремнем. Серые штаны. Где то охренительное платье?

Что вообще происходит?

Пытаясь перекричать грохот аккордов, Тихоня что-то жестикулировала и объясняла уже успевшей надраться Шайло, которую явно пошатывало.

Параллельно, это моё светловолосое наваждение искало в толпе кого-то.

Сердце, этот предательски грохочущий орган, вдруг заныло и гневно захотело, чтобы поиск был адресован моей персоне. Мы ведь так и не… пообщались больше.

В голову, которую уже оприходовали пьянящие «вертолёты», заполз кусок того омерзительного воспоминания, когда я нашел ее: бледные, бездыханные губы.

Отсутствие пульса в голубой жилке на белой шее.

Плотно закрытые глаза со следами мучительных слёз.

Так, блять. Собрался, ну-ка.

Нахер я ей сдался… Подумаешь, подошла на пляже.

Она, похоже, искала смазливого засранца Криса, который, кстати, всё никак, судя по всему, не смог раскрыть ей своих истинных чувств. Все уже в казарме знали об этом: красавчик втюрился в Тихоню. И давно.

Уповаю на твоё благоразумие, идиот – тебя ждёт великое разочарование, когда ты столкнешься с равнодушием и лишь дружеским почтением в глазах Гамильтон, стоит тебе открыть рот. Только слепой не увидит, что влюбленность Криса тотально невзаимная.

Зеленоволосая лейтенантша лениво, но пылко облизала мне ухо, пустив этим импульсы к низу живота, которые окончательно растоптали странный зов перекачивающего кровь органа в грудной клетке. Невозможно больше сдерживаться, но мне почему-то было важно посмотреть, что произойдёт дальше. Благо, девка терпеливо прижималась рядом, не думая уходить.

Что там у нас в следующей сцене? Я отпил из стакана снова и чуть не поперхнулся.

Кучерявая Шайло вдруг неожиданно расклеилась, разревелась прямо на танцполе и бросилась обнимать Гамильтон. Та перестала сканировать толпу своими слишком, блять, красивыми голубыми глазами и поспешила крепко обнять её в ответ, что-то успокаивающе нашептывая.

Веки Тихони сомкнулись – было видно, она вложила в эти объятия всю свою искренность.

Да ну нет… Нет…

Так ведь…

Так прощаются.

Прощаются либо надолго, либо навсегда.

Твою мать…

Я завороженно, как зависший придурок в замедленной съёмке, наблюдал, как Тихоня выпустила из объятий подругу, по-девичьи утёрла её влажную от слёз щёку, что-то проговорила на ухо и развернулась, чтобы уйти.

За поворотом её корпуса вслед метнулись короткие пряди светлых волос, переделанные из прически в обычный хвост.

Где-то вдали были столики у выхода из бара. И там, проследив направление движения Гамильтон, сквозь разноцветные лучи и скачущие головы танцующих я заметил высокую фигуру командора Томаса.

Он коротко кивнул и улыбнулся ей, подошедшей, показывая на проход рукой.

Джентльмен, блять, «только после вас».

И они… Ушли.

Как-то резко, неожиданно, словно переключили слайд.

Она ушла.

И что-то подсказывало мне, что Гамильтон не вернётся.

Ни завтра, ни послезавтра, ни даже через месяц…

Она ушла с Томом, а мне оставалось только гадать для чего и куда. Хотя… Все было очевидно.

Остров Бурь. Вероятно – на полигон; не менее вероятно – параллельно к нему в постель, судя по его не деловому, с затаенной лаской, взгляду, в котором я окончательно удостоверился. Даже на таком расстоянии.

Так вот как ты получила должность, Тихоня?

Серьезно?

Твою мать.

Ну и катись ко всем чертям!

С осознанием этих далеко непьяных мыслей пришло желание раскрошить стакан в руках. Где-то, в области пупка, наперевес с похотью к зеленоволосой, сосредоточился ком неизведанной мне до этого ярости. В ушах стоял долгий звон, который прорезал приторно-сладкий голос девицы:

– Может, уединимся уже…?

Прежде чем ответить, я медленно закрыл глаза, пытаясь успокоиться. Ощущая на языке вкус алкоголя и ухода Грейс, будь она, блять, трижды проклята, и, открыв веки, повернулся к своей спутнице.

Что ж, и мы побудем джентльменами