— Отведите их наверх для ставок, — крикнул какой-то парень, когда дверь открылась и в комнату пролился свет.

Я отпрянула от него, внезапный яркий свет причинил боль моему мозгу, и я прищурилась, чтобы как следует рассмотреть окружающую обстановку.

Моя клетка находилась на вершине двухэтажного штабеля в комнате, похожей на большой каменный подвал. Люди вокруг меня плакали, кричали, трусили и хныкали. Но я лишь наклонила голову набок и разглядывала мужчин, входивших в комнату. Все они были в мантиях и таких же жутких черных масках, как у того, кто купил меня у сеньора Кастильо.

Я вцепилась пальцами в прутья своей клетки и наблюдала за их приближением, пока самый крупный парень выкрикивал цифры сзади.

— Пятнадцать, шестьдесят четыре, тридцать два, сорок… — он продолжал говорить, и я поняла, что его лакеи читают цифры на клетках. У меня в горле встал комок, когда пленников вокруг меня начали вытаскивать из клеток и сковывать вместе, надевали им на головы мешки и выводили за дверь.

Я просунула руку сквозь решетку, поворачивая маленький деревянный номерок, висевший там, как раз в тот момент, когда парень-босс выкрикнул: — Сто четырнадцать.

Дверца моей клетки распахнулась, и я с рычанием прыгнула вперед, упав на ближайшего парня, но прежде чем я успела нанести по нему хоть один удар, в бок мне врезался электрошокер, и тысячи разрядов электричества — трахни-меня-ослиным-членом — пронзили мое тело. Я наполовину осознавала, что упала на холодный пол и дергаюсь, как рыба, вытащенная из воды, пока боль пронизывала каждый уголок моего существа.

Это прекратилось так же внезапно, и я сделала пару глубоких вдохов, прежде чем расхохотаться как сумасшедшая.

— Твою мать, Бэтмен, — выдохнула я, моя грудь тяжело вздымалась. Теперь, когда мучительная боль прошла, я ощущала лишь покалывание и странную ватность во всем теле. — Сделай это снова.

— У этой с башкой не все в порядке, — сказал парень, поднимая меня с пола, мои конечности все еще были как желе. Все мои мышцы были расслаблены, как будто мне сделали массаж всего тела изнутри, и я определенно немного описалась, совсем чуть-чуть.

Меня выволокли из комнаты, надели на запястья кандалы и приковали в конец шеренги пленников, как раз перед тем, как мне на голову надели черный мешок.

Ладно, как мне выпутаться из этого? И как мне прикарманить один из этих электрошокеров для личных нужд?

Моя нога споткнулась о ступеньку, и я уткнулась лицом в спину женщины, стоявшей передо мной, когда нас повели наверх. Мы все шли, и шли, и шли, пока я время от времени дергала за кандалы или ругалась на своих похитителей.

Наконец мы остановились, и кто-то снял мешок с моей головы, шум толпы наполнил мои уши, когда меня окутал свет. Я оказалась на сцене, глядя на море лиц в черных масках, и вдруг начался раунд торгов, голоса кричали так, что у меня зазвенело в ушах, пока они боролись за человека, стоящего впереди нашей шеренги.

К тому времени, как они добрались до меня, я была зла, как рысь, попавшая в сеть. Меня снова выставили на торги? Серьезно? К этому моменту я уже была товаром из третьих рук. Неужели никто не хотел оставить милую маленькую меня себе? Я имею в виду, я знала, что с моими тощими руками и образом жизни бродяги я не представляла особой ценности. И, конечно, я явно не хотела, чтобы мной владели. Но теперь это уже становилось оскорбительным. Мне нужен был объект, который оставался бы рядом достаточно долго, чтобы я могла его убить и сбежать. Неужели я о многом прошу?

Торги начались снова, и какой-то мужчина схватил меня за лицо, повернув его к толпе. Когда его другая рука скользнула вниз к моей заднице, я с рычанием вонзила зубы в его пальцы, разрывая его кожу, пока не почувствовала вкус крови. Он ударил меня в ответ с такой силой, что я врезалась в девушку рядом со мной и отправила ее в полет. Когда я упала на нее сверху и начала пинаться и плеваться в любого, кто пытался меня поднять, торги стали еще более сумасшедшими. Один мужчина продолжал кричать громче всех и в конце концов проревел: — Пятьдесят тысяч долларов за нее в качестве моего доверенного лица!

Эм, что?

Никто не предложил более высокую цену, и когда две пары рук наконец подняли меня на ноги, я увидела своего победителя, стоящего в зале и пристально смотрящего на меня из-под маски.

— Сто двадцать третий, ты в клубе, если она выиграет, — обратился к победителю громкий голос, и я запомнила это число, отметив его жизнь. Ты только что купил свою смерть, мучача.

Нас увели со сцены, и раздался лязгающий звук как раз перед тем, как нас втолкнули за зарешеченную дверь. Помещение было не совсем уютным. Больше похоже на клетку невыразимых страданий. Но, по крайней мере, нас всех развязали, прежде чем мы остались стоять вместе перед черными портьерами, свисающими с решетки перед нами.

Над нами возвышался причудливый балкон, окружавший, как я догадалась, огромную комнату, в которой мы находились. Потолок был украшен жуткими картинами с уродливыми горгульями, а все эти ублюдки в масках подходили к перилам балкона, чтобы наблюдать за нами, явно чем-то возбужденные. Что бы их ни радовало, ничего хорошего в этом быть не могло. За теми занавесками наверняка притаился голодный тигр. А может, стая разъяренных барсуков. Сколько барсуков я смогу одолеть одновременно? Двенадцать? Это много барсуков. Но если я буду попадать каждым ударом, я смогу это сделать. Но что, если их будет тринадцать? Или сотня? Черт, я не смогу справиться с сотней разъяренных барсуков.

— Правила таковы! — раздался громоподобный голос, и я резко повернула голову, чтобы увидеть высокого мужчину в золотой маске, который смотрел на нас с балкона. — Только один из вас покинет игру. Если вы не останетесь последним, кто выстоит, вы все умрете.

Некоторые люди вокруг меня начали нервно переминаться с ноги на ногу, обмениваясь тревожными взглядами, но другие, казалось, ничуть не были потрясены услышанным, словно именно этого и ожидали. Я быстро сосчитала всех присутствующих и постаралась не запаниковать. Пятнадцать. Ничего