– Какая? – отозвался Джованни.

– Ну такая, что мужчина постоянно что-то должен, – развёл руками Андреа.

Микеле уставился в пол, сцепив пальцы в замок.

Всё чаще Андреа казалось, что Микеле, да и не только он, порой и Симоне, как-то совсем превратно поняли роль мужчины в семейной жизни. Возомнили себя фундаментом, оплотом, прочной стеной, за которой женщина может пить кокосовый сок и делать йогу. «Нет, ребята!! – хотелось крикнуть Андреа в полную грудь. – Мы никому ничего не должны только потому, что Бог сделал нас мужиками». Рита зарабатывает столько же, сколько он, они занимаются домом поровну, то есть в принципе им не занимаются. Для этого есть уборщица.

– Меня прямо это вырубает. Всю жизнь они кричали, что хотят равные с нами права, так вперёд, давайте работайте, как мы, мужики, и не жалуйтесь, что вы, мол, устали. Так нет, они всё по-прежнему кричат: «Будь мужчиной!» – но зачем тебе, ты же вся такая умная, образованная, всё сама знаешь, зачем тебе, чтобы я был скалой?

– Ну а как же природа, женщины всегда занимались детьми… – промямлил Микеле, подняв глаза.

– Так и ладушки, – хлопнул Андреа себя по колену, – хочешь быть домохозяйкой – будь ею, но по-честному («А не как твоя жена», – хотел добавить Андреа, но промолчал). Давай мой полы, гладь рубашки, готовь еду, занимайся домом, детьми, бытом. Так нет же, они и домом не хотят, и работать, как мужики, не хотят, то у них, видите ли, ПМС, живот болит, голова болит или послеродовая депрессия… или…

– Ну так природа… – начал было Микеле, но Андреа тотчас его перебил.

– Так вот именно, природа, мы, блядь, по природе своей не равны, они рожают, мы добываем еду для семьи, они сидят перед очагом, мы охотимся, – выпалил Андреа.

– Это было давновато, – ухмыльнулся Симоне.

– Я к тому, – повернулся к нему Андреа, – что если ты, женщина, хочешь быть наравне со мной, мужчиной, несмотря на свою, блин, женскую природу, на все эти свои женские дела, окей, без проблем, но веди себя тогда как мужчина, никаких поблажек. Давай работай по двенадцать часов, достигай, показывай результат, не хочешь – давай тогда надевай юбку и к очагу.

– Блин, у тебя то белое, то чёрное, – попытался встрять Симоне, – есть же какая-то золотая…

– Я тебе скажу, какая она, – опять перебил его Андреа. Они его довели, молчать он больше не мог. – Возьмём, к примеру, жизнь нашего друга Микеле, окей, ты не против? – Андреа посмотрел на Микеле, не оставляя ему шансов.

– Можно подумать, у меня есть выбор, – пожал плечами Микеле.

– Ну просто на примере твоей жизни классно получится разложить всё по полкам. – Андреа опёрся локтями на широко раскрытые колени. – Вот ты, Микеле, работаешь как папа Карло, так?

Микеле молча кивнул и нервно взъерошил волосы.

– Ну да… – протянул он неуверенно.

– Да ладно, ты пашешь по полной, мы же знаем, – повысил голос Андреа. – А Стефания твоя не работает, – добавил он.

– Она…

Андреа отмахнулся от него с таким видом, словно ему мешал назойливый комар.

– Она не работает, – констатировал он, – потому что работа – это когда ты занят восемь часов в день и каждый месяц на твоём счету регулярная сумма денег. Так вот. Стефания не работает, но! – Андреа поднял палец вверх. – Почему-то ты, кроме того, что работаешь, занимаешься детьми, готовишь еду, делаешь уборку.

– К нам приходит помощница, – уточнил Микеле.

– О-о-о-о-о, вот тут интересно. Окей, твоя жена решила не работать.

– Андреа, может, хватит? – попробовал в очередной раз Симоне.

Но друга было не остановить.

– Не, подожди, дай закончу. Стефания не работает, но уборку делает помощница, детьми занимаешься ты, готовишь ты – и теперь внимание, вопрос.

Андреа посмотрел на своих друзей, слово они играли в покер и именно в этот самый момент они должны были выложить свои карты, чтобы понять, кто из них выиграл.

– Вопрос такой. На кой хер тебя жена, если всё делаешь ты, а она к тому же тебе на даёт?

Микеле грустно вздохнул, надув щёки.

– Слушайте, я пойду прогуляюсь. – Микеле поднялся и, несмотря на протесты Симоне, вышел из комнаты.

– Браво, каццо. – Симоне налил себе виски. – Ну и чего ты добился со своей правдой?

Андреа подскочил и тоже подошёл к столу, чтобы налить себе виски.

– Не, вы только подумайте, чуваки, если мы два взрослых человека, оба работаем, оба состоялись как личности, почему я должен быть сильней и надёжней? Я что, не человек, что ли? У меня не может быть срывов? Я не могу уволиться, чёрт побери? Только потому, что женщина вроде как слабая. Она была слабая, хотела прав, равных мужчине, ей права дали, а теперь что? Теперь она хочет иметь право на всё то, чего раньше общество ей не давало, но при этом мужчина опять ей должен.

С каждым словом Андреа заводился всё больше и больше, он знал про это своё качество: когда что-то в этом мире казалось ему несправедливым, он мгновенно вступал в борьбу.

– Мы должны быть и любовниками, и отцами, и деньги зарабатывать, и ещё оберегать, успокаивать, если ей вдруг грустно. «Дорогая, ну что ты, почему ты такая грустная, давай я тебя рассмешу».

Андреа глотнул виски, вспоминая, как говорил то же самое своей бывшей, когда объявил о том, что хочет с ней расстаться. Весь год, пока они были вместе, Андреа дико бесило то, что он должен угадывать её эмоции и желания. «Ты не понимаешь меня», – кидала она ему каждый день фразочки. «Так скажи мне, блин, чего ты хочешь? Как я могу понять?» – бесился в такие моменты Андреа. Он был рад, что в его жизни больше нет этих «угадай, почему я такая печальная». Рита взрослая, состоявшаяся, говорит как есть.

Он помнит, как первые месяцы всё никак не мог привыкнуть к тому, что можно вот так. Он всё волновался, бегал вокруг неё, спрашивал, когда она была грустная, не обиделась ли она на что-то, может, он что-то не так сказал, пока однажды Рита не посадила его напротив себя и не сказала очень серьёзным голосом:

«Андреа, мне не нужен отец, психолог, мама, у меня это всё есть. Мне нужен любовник, а дальше, если всё будет окей, и партнёр по жизни,