Я схватила цепь прежде, чем он успел защелкнуть ее на моем запястье у изголовья кровати, и резко отбросила ее назад. Цепь ударилась о зеркало на стене, и оно разлетелось вдребезги, так что осколки посыпались градом острых обломком, а я закрыла лицо руками, пытаясь избежать их. Эндрю отскочил назад, и каким-то чудом стекло не порезало меня, а просто осыпалось вокруг меня на подушки. О, черт возьми, да, сегодня ночью за мной присматривал сам Дьявол.

Я схватила осколок и с победным смехом бросилась на своего врага, а он, выругавшись, попытался подняться с кровати.

— Энди! — Прохрипела Пенелопа, все еще лежа на полу, где я ее оставила, схватившись за горло, как перевернутая черепаха.

Я полоснула стеклом по обнаженной груди Эндрю, и искорка возбуждения в его взгляде погасла, когда кровь потекла по его телу. Его глаза расширились, и он развернулся, пытаясь убежать. Я встала, оттолкнулась от кровати, приземлилась на его спину и вцепилась в него, как обезьяна, а затем начала колоть, и колоть, и колоть его. Потекла кровь, и Эндрю издал прекрасный вопль. Он споткнулся и упал на колени, а я колола его везде, где это не убивало сразу, затягивая смерть, заставляя его страдать.

Пенелопа в панике отползла прочь, когда Эндрю потянулся к ней, а я рассмеялась еще громче, когда он рухнул под мной. Но этого было недостаточно. Не для этого куска дерьма, который сломал меня. Не для парня, который пытался присвоить часть меня. И, возможно, ему это удалось. Но теперь я вырезала эту часть из него, забирая обратно себе вместе с фунтом плоти, который мне причитался.

— Страдай, ублюдок, — прорычала я, когда он снова закричал, бесполезно размахивая руками. — Страдай, истекай кровью и мучайся из-за меня.

Я приподнялась, с трудом перевернула его и оседлала его талию: он смотрел на меня снизу верх, из его рта текла кровь, а глаза были полны паники.

Я схватила Дилли — розовый дилдо, который потеряла ранее, а он дернулся и попытался сопротивляться, но силы быстро покидали его. А Дилли все еще предстояла работа.

Я зажала ему нос, и он издал захлебывающийся звук, пытаясь дышать сквозь кровь во рту, но тем самым дал мне возможность засунуть Дилли внутрь. Я толкнула его глубже, опустившись на него всем своим весом, чтобы посмотреть Эндрю прямо в глаза, а мои волосы создали занавес вокруг нас. Здесь были только я и мой монстр, и ужас в его глазах говорил о том, что теперь он знал, кто из нас настоящий зверь.

— Я же говорила тебе, — сказала я с ухмылкой. — Но ты не послушал.

Он задыхался подо мной в судорогах, и свет начал гаснуть в его глазах. Да, да, да. Иди во тьму, где тебя ждут все твои грехи. Теперь они демоны, и они придут, чтобы съесть тебя.

Дуло пистолета внезапно прижалось к моему затылку.

— Стой! — Скомандовала Пенелопа. — Слезь с него!

Я проигнорировала ее, поглощенная убийством, мне нужно было сделать это, даже если это будет стоить мне всего. Я засунула Дилли еще глубже, и Эндрю в последний раз дернулся под мной, прежде чем его глаза остекленели, и я почти услышала смех Красного Здоровяка, когда его утащили в глубины вечных страданий.

Раздался щелчок, эхом отдавшийся в моем черепе, и я поняла, что Пенелопа нажала на спусковой крючок. Но если только смерть не была очень, очень, очень похожа на жизнь, то я не думала, что мой мозг только что разлетелся на куски.

Я развернулась лицом к стволу, и Пенелопа снова нажала на спусковой крючок, а ее глаза расширились от страха. Я вырвала пистолет из ее рук, а затем крутанула его на пальце и внимательно осмотрела, пока она пятилась, а затем упала на кровать с воплем ужаса. Это было похоже на сцену из ужастика, когда глупая королева бала спотыкается, убегая от своего убийцы, и принимает все самые глупые решения. И точно как в таких фильмах, ей не суждено было спастись.

— Здесь есть предохранитель, видишь? — Я показала ей. — На этой модели он сложный. Нужно сделать вот… так. — Я сняла предохранитель, а затем подняла пистолет. — Адское Пламя научил меня этому. — У меня в горле застрял комок, когда его имя сорвалось с моих губ, но я проглотила его. Это был мой момент. Мой единственный, сияющий, блестящий момент, который, скорее всего, станет кульминацией моей жизни.

Я нажала на спусковой крючок, и Пенелопа закричала, когда пуля пробила ей грудь, хватаясь за рану с таким потрясенным видом, словно не могла поверить, что я действительно это сделала. Затем я запрыгнула на кровать, подпрыгивая вверх-вниз, прежде чем выстрелить снова, и снова, и снова, разрядив всю обойму в ведьму подо мной, смеясь, и, блядь, смеясь.

Она замерла, ее лицо исказилось, и она стала уродливой и более похожей на ту, кем была на самом деле.

Я ухмыльнулась, как Чеширский кот, еще несколько раз подпрыгнув на кровати, прежде чем заметила телефон на полу рядом с ней: звонок был подключен к 911. О, тампоны в заднице обезьяны.

Я спрыгнула с кровати, схватила телефон и, приложив его к уху, заговорила голосом старушки: — Привет, дорогая, здесь ничего не происходит, просто набрала не тот номер. Глупая я. Еще и очки потеряла, ты их не видела?

— Кто это? — в панике спросила женщина на другом конце провода, и я швырнула телефон в стену, так что он разлетелся на три части.

Я бросила взгляд на кровь, забрызгавшую мое тело, прежде чем выбежать из комнаты, на ходу бросив пистолет обратно на кровать вместе с тем, что осталось от Пенелопы.

Я даже не могла найти в себе сил запаниковать. Я была в восторге от убийства. Я была свободна. Свободна от чудовищ, которые сломали меня, от монстров, которые пытались уничтожить меня навсегда. И даже если я была обречена за то, что натворила, это не имело значения. Потому что они больше никогда не сломают ни одной души.

Меня занесло прямо перед домом ублюдков, которые причинили боль Бруклин, когда она была ребенком, и мое переднее колесо вылетело на бордюр, но мне было абсолютно наплевать, что меня могут