Страх был врагом в галстуке-бабочке, и я была готова ко встрече с ним на балу.

Мое сердце бешено билось, пока я пыталась освободить запястья от кабельных стяжек и энергично трясла головой, чтобы сбросить с нее шарф, которым мне ее обмотали. Мое дыхание становилось горячим и затрудненным, и все, о чем я могла думать, это о том, какой глупой я была, поверив, что смогу справиться с этим.

Нет, Мозг, не смей так думать! Мы найдем выход. Мы с тобой отличные убийцы. И Сердце, не забывай про него. Ему нравится, когда есть немного острых ощущений, хотя, когда их много справляется оно не очень, но только не говори ему об этом.

Мое горло сжалось, когда я еще яростнее попыталась освободиться от стяжки, извиваясь, как антилопа гну в сети. Что, если Эндрю позвонил своим друзьям-полицейским, и все они направились сюда, чтобы забрать меня? Вернуть в то ужасное, ужасное место с медсестрами, иглами и обитыми войлоком стенами. От этой мысли у меня скрутило живот. Если мадам Люсиль снова поймает меня в свои когти, она сделает мою жизнь в этом месте невыносимой.

Сегодня ночью я должна убить. Я больше не раненое животное, я мутировала, стала больше, отрастив острые, как бритва, зубы и когти. И я жажду крови.

Эндрю привел меня в свой роскошный дом, но я мало что успела разглядеть до того, как он схватил этот шарф с вешалки и ослепил меня. Я брыкалась и сопротивлялась, но прикосновение его пистолета к моему виску заставило меня замереть. Мне пришлось еще немного подыграть ему. Потому что я не собиралась умирать, не забрав его с собой. Вот к чему все свелось, к последнему яйцу на сковороде. И теперь мне нужно было разбить его и вылупить план.

Так что сосредоточься, Бруклин. Используй все клетки своего мозга, хорошенько потри их друг о друга и составь план мечты.

Где бы я ни была, все было скрипучим. Половицы подо мной были твердыми и шершавыми, и, судя по количеству ступенек, по которым Эндрю протащил меня наверх, я предположила, что нахожусь либо на чердаке, либо в сарае под крышей. Поблизости не было ни сена, ни запаха лошадей, так что я решила исходить из своего первого предположения.

Из-за пределов комнаты донесся женский смех, и я затаила дыхание, узнав его, и он наполнил мое сердце ужасом. Раньше мне снились кошмары об этом смехе, в те времена, когда единственное, о чем я беспокоилась, были ее издевательства и унижения. Еще до того, как я поняла, что все эти насмешки, издевательства и унижения на глазах у всех были пустяками по сравнению с тем, на что она была способна. Пенелопа была здесь.

Ответный смех Эндрю сказал мне, что они приближаются, чтобы закончить то, что начали — уничтожить меня.

Открылась дверь, и по половицам заскрипели приближающиеся ко мне шаги.

— Ты уверен, что это она? — возбужденно спросила Пенелопа, и у меня в горле зародилось рычание. Жажда убийства стала настолько неистовой, что захватила каждую частичку моей души. Здесь я была никем иным, кроме как посланницей Дьявола, готовой отправить их прямиком в ад. И я найду способ сделать это, даже если придется отправиться следом. Может, какая-то часть меня и хотела уйти. Красный Здоровяк с радостью заключил бы меня в свои объятия и поздравил с убийствами.

Но как же Матео? Я не могу бросить своего Мертвеца.

— Да, — сказал Эндрю. — Это она.

Чья-то рука взялась за повязку на моих глазах, сдергивая ее, и я обнаружила, что смотрю на Пенелопу с ее длинными рыжими волосами и ухмыляющимся лицом, которое было таким же красивым, как и в последний раз, когда я ее видела. На ней была откровенная зеленая шелковая ночная рубашка, выставляющая напоказ большую часть груди. Я оскалилась, словно дикий зверь, и рванулась вперед с намерением укусить и покалечить ее любым доступным способом. Эта сука стояла и смотрела, как я страдаю, снимала это на телефон, смеялась, пока я корчилась от боли. Я покажу ей, каково это — кричать и осознавать, что никто не придет тебя спасать.

Эндрю внезапно оказался рядом и оттолкнул меня, держа в руке пистолет.

— А ну-ка, играй как положено, грязная девчонка, — сказал он, поднимая меня на ноги и прижимая к своему телу. Пенелопа запустила пальцы в мои волосы и заурчала, рассматривая меня.

— Ты выросла в почти нечто симпатичное, — прокомментировала Пенелопа своим звонким, стервозным тоном.

Я дернулась, пытаясь вырваться из хватки Эндрю, и отпрянула от прикосновений его жены, а моя верхняя губа непроизвольно приподнялась.

— Вы сами привели в свой дом свою смерть, — пообещала я, оскалив на них зубы.

— Да неужели? — Промурлыкал Эндрю, оттаскивая меня от своей лапающей сучки и толкая на большую кровать с красными шелковыми простынями.

Наконец-то я смогла разглядеть чердак, на котором находилась: я видела балки над головой, а в воздухе витал запах пыли, отчего мое дыхание стало прерывистым. В помещении была установлена видеокамера, охватывающая весь чердак и направленная на кровать, где я сидела. На стенах висели полки с различными секс-игрушками, а над кроватью располагалось большое зеркало. Мой взгляд метался между всеми этими предметами, пока я пыталась сложить картинку воедино. Что я вижу? Что все это значит? Зачем все это здесь?

— Что за хрень здесь происходит? — выплюнула я, пытаясь встать, но Эндрю навел на меня пистолет, и я замерла.

Не умирай, еще не время.

Пенелопа подошла к Эндрю, поглаживая его причиндалы, пока они оба смотрели на меня, как голодные гиены, которые только что наткнулись на свежую добычу.

— Ты была нашей первой, грязная девчонка, — обратился ко мне Эндрю, не сводя глаз с моего лица. — Но не последней.

Холод проник в мои кости и сковал их намертво, когда я все поняла. Эта комната, это логово… Здесь царило зло. И не в хорошем смысле. А зло, от которого у меня по коже ползли тошнотворные мурашки.

— Это наша игровая комната для гостей, — сказала Пенелопа с девчачьим хихиканьем, от которого у меня закипела кровь. Я