Я не был готов к тому, какие чувства вызовет у меня видеть Изабеллу с моей сестрой и матерью. В каком-то смысле я воспринимал как должное то, что у меня есть такая семья, чего у нее никогда не было. После всего, что я ей сделал, предложить ей уют семьи и дома кажется самым малым, что я могу сделать.

Пожимаю плечами.

— Думаю, ты должна делать то, что сама хочешь. Мне все равно. Хочешь радужные полоски, или морское подводное приключение или этих милых слонят — пожалуйста.

Она фыркает и поджимает губы.

— Милых слонят?

— Ну знаешь, — говорю я, пожимая плечами. — Эти маленькие мультяшные слоники, которых рисуют на всех детских подарочных пакетах и прочем.

— Опять мы столкнулись с чем-то странно американским. У нас не принято делать такие сложные тематические вещи.

Киваю и засовываю руки в карманы.

— Значит, нейтральные тона. Есть ли какие-то колумбийские традиции, о которых мне нужно знать?

Она кладет руку мне на предплечье.

— Мне нравится, что ты спрашиваешь.

— Мне нужно это знать. Ну, я мог бы погуглить, но…

— Гораздо лучше спросить у своей жены. Мне нравится эта идея.

Мы выходим из комнаты, держась за руки. Я понял, что в некоторых вопросах действительно лучше спросить у жены. Наше противостояние и притяжение — это то, что завораживает меня. Я не хочу потерять эту искру, этот огонь. Но Изабелла знает, чего хочет, и мне это в ней нравится.

— Давай посмотрим, — задумчиво говорит она, пока мы идем на кухню. — Крещение, конечно. Это очень важное событие в моей стране. У нас проходит церемония, а затем большой прием.

Киваю.

— Договорились, — достаю еду и раскладываю ее на столе, пока она нарезает салат.

— У нас также проводятся детские праздники.

— Конечно.

Я беру тарелки и наполняю два стакана водой.

— В Колумбии мы выбираем крестных родителей за пятнадцать дней до рождения ребенка. Нам нужно будет поговорить об этом, Лев.

Я раскладываю столовые приборы и киваю.

— Ты хочешь, чтобы Рената стала крестной?

Она перекладывает нарезанный салат в миску и относит ее к раковине, чтобы помыть.

— Да.

Рената до сих пор находится в плену у Олли. Хотя Изабелла говорила, что доверяет ей, она не стала спорить, когда мы сказали, что ее нужно тщательно проверить. Это говорит мне о том, что она хочет быть уверена, что ее лучшая подруга не скомпрометирована.

— Справедливо. Я могу это устроить.

Она достает контейнер с рисом и фасолью и начинает разогревать. Я уже привык к рису с фасолью — основному блюду ее рациона, дань уважения ее наследию.

— Я бы хотела, чтобы на детском празднике были традиционные блюда. Эмпанадас, тамалес и арепас, пожалуйста. И я бы хотела помочь их приготовить.

— Логично. Важно, чтобы ты помогла мне понять, как и что ты хочешь отпраздновать по традициям своей семьи.

Она раскладывает рис и фасоль по тарелкам для нас обоих.

— Конечно. — Перегнувшись через стол, она сжимает мою руку. — Спасибо. Думаю, я должна тебя простить, да? Твое раскаяние действительно трогает, mi querido jefe.

Я отдергиваю руку и закатываю глаза.

— Неужели? — Она права. Мужчина не должен шутить с противозачаточными средствами женщины, заставлять ее забеременеть и жить дальше, как будто он не натворил серьезных дел.

Однако мы со всем этим примирились. Мы долго и упорно боролись, чтобы достичь того, что имеем сейчас, и нам еще предстоит борьба, но мы уже прошли долгий путь. Она беременна и больше не злится на меня за то, что я поставил ее в такое положение. Она с волнением говорит о предстоящем рождении ребенка. Она будет такой хорошей мамой нашему малышу.

Мы объединили наши семьи. И хотя нам еще предстоит долгий путь, чтобы выявить всех наших врагов и положить конец угрозам против нас, мы оба знаем одно: мы всегда должны быть начеку. Всегда будет новая угроза, новая опасность. Но с нашими семьями, объединенными вместе, мы стали намного сильнее, чем когда-либо прежде.

— Какие-то проблемы? — спрашивает она.

— Как всегда. Олли и Рената, как пороховая бочка, готовая взорваться. Он до сих пор не доверяет ей.

Изабелла хмурится.

— Мне нужно будет поговорить с ней. Но знаешь… — она задумчиво постукивает пальцем по подбородку. — Там есть потенциал.

Я смотрю на нее, не моргая.

— Ты шутишь, да? Ты думала, что мы были как масло и вода? Они как бензин и зажженная спичка, Изабелла.

Она пожимает плечами и делает глоток воды.

— Да ладно, я не ожидала ничего другого. Мы, колумбийки, любим извергать огонь. А немного драмы — это просто часть игры. — Она мило улыбается.

Качаю головой.

— Я не буду с этим спорить. Расширение — это хорошо, очевидно.

Изабелла кивает, и ее глаза загораются от возбуждения.

Ох, нет.

— Кстати, как ты относишься к расширению нашей маленькой империи? Я думаю о чем-то тропическом. Слышала, Гавайи просто созрели для небольшого бизнеса.

— Гавайи.

— Ммм, — задумчиво говорит она. — Там столько возможностей.

— Я покажу тебе потенциал, — качаю головой.

Она игриво поднимает брови и медленно встает из-за стола. Видимо, даже с ее пока что несуществующим животиком эта женщина все еще может бегать.

Но мне все равно. Она может бегать сколько угодно. Может даже прятаться.

Я всегда буду преследовать ее.

Меня заводит эта погоня.

Изабелла Моралес-Романова — моя, и всегда будет моей.

Notes

[

←1

]

«Пятичасовая тень» (five o’clock shadow) — это идиоматическое выражение, которое описывает легкую щетину на лице мужчины, появляющуюся через несколько часов после бритья.

[

←2

]

В переводе с исп. Если бы ты мог увидеть меня сейчас, отец.

[

←3

]

В переводе с исп. Вот дерьмо!

[

←4

]

В переводе с исп. Мой дорогой босс

[

←5

]

В переводе с исп. Мой мальчик.

[

←6

]

В переводе с исп. Вот черт.

[

←7

]

Сабспейс — термин из английского БДСМ-сленга, обозначающий специфическое измененное состояние сознания подчиняющегося партнера во время сессии. Термин — транслитерированное заимствование из английского subspace