— Мои братья действительно постарались, — говорит он со стоном. — И да. Пора отправляться в медовый месяц. Нам нужно немного побыть только вдвоем, — он берет меня за руку. — Скоро нам придется вернуться сюда снова, но сейчас я хочу отвести тебя куда-нибудь, где мы наконец сможем отдохнуть.

Улыбаюсь ему и шепчу на ухо: — Ты никогда не говорил ничего более сексуального.

Моя мать подходит к нам.

— Вы же будете приезжать в гости?

— Конечно, — отвечаю я. — Скорее всего, мы будем проводить только половину времени в России.

Она улыбается.

— Прекрасно!

— К тому же, кто-то должен помочь тебе подготовиться к свадьбе Лидии.

Она вздыхает.

— Действительно.

Екатерина целует Никко, затем меня.

— Спасибо, — шепчет она мне на ухо. — Он тебя так любит.

Полина, Ария и Харпер обнимают меня и дают свои номера телефонов, а Харпер вручает мне сумку, которую она собрала со «всем необходимым».

— Хочу, чтобы ты рассказала мне о своих исследованиях, когда вернешься, — говорит Полина. — Мне очень интересно.

— Можешь на это рассчитывать.

Его братья не такие радушные и милые, но, вероятно, это из-за собственнической хватки Никко вокруг моей талии. Он словно излучает ауру «тронь ее, и я тебя убью», направленную буквально на всех, так что неудивительно, что Михаил и остальные только машут издалека. Никко, в конце концов, прошел через ад, чтобы оказаться там, где он сейчас.

Наконец, мы поворачиваемся к темноте ночи, едва освещенной мерцанием звезд и садовыми огнями. Рука об руку... наше путешествие только начинается.

Целая неделя прошла со дня нашей свадьбы — семь дней как жена Никко, и я до сих пор не могу поверить, как мы здесь оказались и кем теперь стали.

Вера Романова... его жена. Несмотря на то, что я и так чувствовала себя его женой, когда мы притворялись, и это часто казалось реальным, ничто не могло подготовить меня к тому, какого быть ей на самом деле.

Каждое утро я просыпаюсь от слабых лучей, пробивающийся сквозь плотные шторы, озаряющих теплым сиянием новое кольцо на моем пальце. Просто начинать новый день рядом с Никко, ощущать ровный ритм его дыхания и видеть спокойствие на лице, пока он спит, это ежедневное напоминание о серьезных переменах в нашей жизни. Это одновременно сюрреалистично и очень успокаивающе.

Мне нравится называть его настоящим именем. Это придает всему оттенок подлинности, искренности, от которой мое сердце наполняется теплом. Здесь, в простом очаровании Бухты, наши дни наполнены смехом, историями и непринужденным семейным уютом. Я выросла недалеко отсюда. С этой стороной жизни Никко сталкивается нечасто, но он легко вписывается в нее, его обычная сдержанность смягчается легкой дружелюбностью и открытостью моей семьи.

Никко привез меня в свой дом. Мне здесь нравится. Он большой и просторный, чистый и уютный... как он сам.

Здесь чтят традиции и создают новые. Пока мы общаемся с его семьей, Никко находит мою руку и сжимает ее.

— Никогда не думал, что это может стать реальностью. Я не позволял себе в это поверить.

Я наклоняюсь и целую его в щеку.

— Поверь в это.

Однако, несмотря на радость и празднование, в воздухе витает что-то еще — что-то, что отражается в глазах Виктора, который перенес свои обязанности шафера со свадьбы и продолжает меня опекать. Он часто навещает нас, и по какой-то причине продолжает расспрашивать меня о моей семье, моем доме, а во время своего третьего визита — о моей сестре Лидии. Его крупная, тяжелая фигура опирается о дверной косяк, его глаза время от времени сканируют комнату, прежде чем возвращаются к наблюдению за празднествами со сдержанной отстраненностью.

Подхожу к нему.

— Виктор, ты в порядке? — спрашиваю, замечая, как его осанка слегка напрягается, говоря о том, что он готов действовать в любой момент.

Он слегка кивает, его взгляд мельком встречается с моим, прежде чем отводит его в сторону.

— Да, все хорошо.

Никко подходит к нам, с бокалом в руке, его присутствие сразу же успокаивает.

— Что происходит?

— Я хочу спросить тебя о твоей сестре Лидии. Что ты знаешь о ее помолвке?

— Лидия? Ох. Я почти ничего не знаю, кроме того, что мой отец настоял на этом. Это неожиданно, и она не очень хорошо знает своего жениха... когда она уехала в школу-интернат, мы отдалились.

— Тебя беспокоят планы Михаила? — спрашивает Никко.

— Да, — подтверждает Виктор, его челюсть напрягается. — Ее помолвка создает проблемы для нашего союза.

Мужчины обмениваются взглядами, которые я не совсем понимаю.

— Нужно это обсудить, — говорит Никко, его тон твердый, но дружелюбный.

Виктор кивает, и легкая улыбка пробивается сквозь его обычную суровость.

— Хорошо. Один неверный шаг, и мы можем нарушить не только отношения в семье.

Серьезность его слов повисла между нами.

Проводив всех гостей, мы с Никко стоим, глядя на усыпанное звездами небо. Прохладный бриз с океана освежает, но меня согревают любовь и поддержка окружающих нас людей. Несмотря на предстоящие проблемы, я чувствую глубокое чувство принадлежности и цели, окрашенное легкой грустью по тому, что я потеряла. Веры Ивановой больше нет. На ее месте стоит Вера Романова.

Кто она?

Взявшись за руки, мы идем по слабо освещенной дорожке, огибающей наш дом. Никко мягко сжимает мою руку, безмолвное подтверждение связи, которая существует между нами.

— Думаешь у нас правда получится? — спрашиваю я, мой голос чуть громче шепота. — Все, о чем мы говорили — наше будущее, дети, даже собаки?

Никко останавливается и поворачивается ко мне. В его глазах отражается лунный свет. — Дети — точно. Мне нужно догнать братьев.

Я громко смеюсь.

— Догнать? Как будто это какое-то соревнование?

Его взгляд наполовину серьезный, наполовину игривый.

— Ты плохо знаешь моих братьев. И да, Вера, все это возможно. Если я чему-то и научился, так это тому, что с тобой возможно все.

Его тон искренний, наполненный глубокой, резонансной уверенностью, которая всегда успокаивает мои самые тревожные мысли.

Улыбаюсь, прижимаясь к нему.

— Я так хочу этого, Никко. Суматошные, наполненные целью дни и тихие вечера, как этот, только мы и мир, замерший вокруг.

Он смахивает прядь волос с моего лица.

— И у нас все